Лебединая дорога

Ты все говорил, как тебе надоело сидеть на одном месте. Ты, видно, хочешь, чтобы нам и отсюда пришлось удирать, как побитым собакам? Поджавши хвост?

Видга молчал.

Молчала, замерев, вся длинная гридница, и только Лют отчаянно извивался в руках у воинов, словно пытаясь что-то сказать. Но держали его крепко.

— Я не отец! — прозвучало в полнейшей тишине. — У меня нет сына. Я не знаю тебя. Убирайся прочь!

Неслыханная расправа потрясла всех. Видга медленно отцепил от пояса осиротевшие ножны. Бросил их под ноги отцу. И молча пошел к дверям.

А Халльгрим вернулся на свое место и сказал с прежним спокойствием:

— Пускай отпустят твоего хирдманна, конунг.

К тому времени, когда Видга вступил под крышу длинного дома, люди уже укладывались по лавкам. По дороге он успел кое-как привести себя в порядок, и неладное заметили не сразу.

Но потом увидели — Видга рылся в своих пожитках и одно опускал в котомку, а другое молча швырял в горящий очаг…

Когда в огонь отправился маленький, еще детский лук, костяные коньки и добротный кожаный пояс — подарки отца, которые он до тех пор хранил бережно и ревниво, — к Видге подошел Сигурд и взял его за плечо.

— Что ты делаешь?

Рука Сигурда слетела с дернувшегося плеча. На обезображенном синяками лице горели бешеные глаза. И Сигурд отошел, смекнув, что спрашивать дальше было небезопасно.

Разбуженный шумом, поблизости зашевелился Скегги. Зевая, приподнялся на локте и увидел, что Видга натягивал на плечи кольчугу…

— Ты куда? — испуганно спросил малыш. Видга, обдирая пальцы, застегнул на себе железные крючки и коротко бросил:

— Я ухожу.

Он вскинул на плечо тощую котомку. Выдернул из-под лавки верные лыжи.

Бьерн встал было у. него на дороге,. но Видга опустил руку на нож.

— Мы не ссорились с тобой, Олавссон…. Бьерн, далеко не трус, счел за лучшее предоставить его самому себе.

— Не наше это дело, — остановил он Сигурда, пытавшегося выйти за беглецом. — Я уже оказался раз между двумя жерновами. И не советую тебе совать туда нос!

Лыжи размеренно несли Видгу к лесу, черневшему впереди. Он гнал себя беспощадно — пришлось остановиться передохнуть, еще не добравшись до деревьев… Какое-то время он стоял неподвижно, потом сбросил на снег свою котомку, сел на нее и застыл.

Куда бежать, для чего?

Мороз, от которого с гулом трескались стволы, легко раздвинул лохмотья его изодранной куртки, тронул мокрую от пота кольчугу.

Видга не почувствовал, как волосы надо лбом подернул ледок. А если и почувствовал, ему это было безразлично.

Морской берег… и корабли под полосатыми парусами, что один за другим проходили у горизонта… и никогда не сворачивали к берегу — взять его с собой… Не было больше тех кораблей: ушли далеко, назад не вернутся.

А ведь восходило же, алым цветком распускалось над фиордом прохладное утро, и маленький мальчик шел к морю, ласкавшему черные камни… и чайки вились над ним с криком, и плакали надрывно, и он не знал, о чем они плачут, ведь вокруг так хорошо.

Облачко вплотную придвинулось к луне. Видга посмотрел на черную тень, подкрадывавшуюся к нему по широкому лугу. И закрыл глаза. Чайки незримо летели над ним, летели к далекому берегу…

Нежданно раздавшийся звук спас ему жизнь. Оцепенение вмиг слетело с Видги при мысли о погоне, которая потащит его обратно домой. Ну нет, просто так они его не возьмут.

Но это не было погоней. Маленькая фигурка бестолково ковыляла по его следу, неся за спиной большой круглый щит.

Скегги!

Видга вполголоса выругался, послав кого-то на север и в горы, а после того в брюхо к Мировому Змею. Потом поднялся на окоченевшие ноги. Следовало бы продолжить путь, но не подождать теперь маленького скальда значило бы загнать его насмерть.

Торопясь к Видге, малыш наехал лыжей на лыжу и шлепнулся в снег, оказавшись под щитом. Арфа выкатилась из мешка и потонула в сугробе. Видга поднял ее и сунул обратно.

— Возвращайся, — сказал он мрачно. — Я не знаю, куда я иду, только то, что ни очага, ни одеяла там нет!

Скегги привстал, чтобы тут же вновь запутаться в лыжах и рухнуть обратно, успев только взмолиться:

— Не бесчести меня, хевдинг. Я ведь не обещал следовать за тобой лишь до тех пор, пока ты будешь удачлив! Видга поставил его на ноги и повернулся к лесу.

— Ты мне вовсе ничего не обещал.

Скегги понял это так, что ему позволили остаться. И храбро двинулся вперед, утирая слезившиеся глаза.

Между тем его бросало то в холод, то в жар. И веки смыкались сами собой, требуя сна. Дома… дома стоило попросить у доброй старой рабыни горстку сушеных ягод, и…

Дышать почему-то становилось все трудней. Скегги поправил на плечах котомку и закашлялся. Черные деревья держали луну на растопыренных голых ветвях.

Видга честно старался приноровить свой размах к запинающимся шагам непрошеного спутника, но пару раз, задумавшись, убегал далеко вперед.

— Я боюсь, хевдинг… — чуть не плача, выдавил маленький скальд, когда Видга вернулся к нему в очередной раз. — Ты… пожалуйста… не уходи так далеко…

— Боишься? — проговорил Видга зло. — Тебя никто не звал!