Лебединая песня

Между ним и свободой было лишь ржавое металлическое кольцо, вделанное в каменную стену и удерживающее трубу в вертикальном положении. Если расшатать кольцо...

Мимо с писком пробежало какое-то темное хвостатое существо. Карл оглянулся и проводил его задумчивым взглядом.

Оказалось, что по полу бегает довольно много таких существ и что зал не такой уж пустой, как ему показалось сначала.

В дальней стене располагался огромный темный камин, по обе стороны которого горели прикованные к стене факелы. Они-то и давали тот слабый, мерцающий свет, который едва достигал противоположного конца зала, но все же позволял разглядеть некоторые подробности.

Сбоку от камина стояло странного вида деревянное сооружение – то ли верстак, то ли широкий стол, поставленный на попа. С потолка свисали какие-то крючья и цепи. На стенах висели картины, демонстрирующие внутреннюю анатомию человека, а на деревянных скамьях вдоль стен лежали кнуты, щипцы, плети, ошейники с шипами и без и прочие необходимые приспособления.

Подвал Филина был со знанием дела декорирован под средневековый застенок.

Не были забыты ни крысы, крупные, голодные, бесстрашные, ни каменные желобки вдоль боковых стен – для стока крови, ни тоскливый сладковатый запашок, струящийся по осклизлому полу.

Батарея центрального отопления, хотя и недействующая, была здесь явно лишней, выбивающейся из стиля. Ну и, разумеется, лишним был сам Карл, соединенный с этой батареей прочной, но, как он рассчитывал, недолговечной связью.

Он лег на пол, собрался и ударил по трубе каблуком. Труба загудела. С визгом шарахнулись в разные стороны любопытные крысы. Ржавое кольцо на полсантиметра выскочило из стены.

Откуда-то сверху послышались встревоженные голоса, и над головой открылся круглый люк. Карл принял прежнее положение, привалился спиной к батарее и закрыл глаза.

Из люка выдвинули деревянную лестницу-стремянку, и по ней торопливо спустились трое.

– Ну, и чё у нас тут? – осведомился голос Карабаса-Барабаса. – Чё шумим?

– Ах, ну здесь же так холодно и неуютно, – запричитал другой голос, с визгливыми бабьими интонациями, голос длинноволосого Амурчика.

Третий молча, безостановочно хлюпал – вероятно, это был тот, кому Карл разбил нос.

– Ничего, – хохотнул Карабас-Барабас, – скоро согреется…

Он нагнулся над пленником и подергал за цепь.

– Все в порядке, – сообщил он остальным, – пошли отсюда.

Но остальные уходить не спешили. Карл глянул на них сквозь ресницы – стоят как вкопанные, пялятся на него сверху вниз. На лисьей морде Амурчика выражение хищное, глумливое и жадное, того и гляди, слюна закапает; у другого, с разбитым носом (оказался тот самый прыщавый мальчишка), взгляд полон чистой, беспримесной неприязни.

Ну давайте топайте отсюда, чего же вы встали? Мне всего-то и надо, что остаться наедине с этой трубой еще на пару минут.

– Ну? – поддержал Карла Карабас-Барабас.

Прыщавый нехотя повернулся и полез наверх. Амурчик, обхватив себя руками за тонкие птичьи плечи, покачал головой.

– Я, пожалуй, останусь тут.

Карабас-Барабас пожал плечами – то ли не имел власти над длинноволосым, то ли не хотел спорить.

Но, уходя, люк оставил открытым и лестницу не убрал.

Амурчик, сопя, присел на корточки и протянул к щеке Карла бледную дрожащую ладонь.

В следующую секунду он должен был бы, получив каблуком по щиколотке и воя от боли, откатиться в сторону, но его спасла случайность. Точнее, собственная трусость. Между ним и пленником пробежала особенно крупная, старая, облезлая крыса с очень длинным лоснящимся хвостом. Амурчик, завизжав, вскочил на ноги и отбежал к лестнице.

В люк просунулась чья-то голова и крикнула:

– Эй, Амурчик, кончай развлекаться! Босс приехал!

Амурчик заохал, оправил на себе кружевное жабо и взлетел наверх.

Лестницу тут же втянули, люк закрыли, и в подвале вновь воцарились покой и тишина, нарушаемые лишь мягким топотанием крысиных лапок.

Карл взялся скованными руками за трубу и потряс ее. Кольцо задрожало и высунулось из стены еще на пару миллиметров, но этого было недостаточно. Тогда он еще раз ударил по трубе и потом еще раз, не заботясь о тишине, и наконец, после третьего удара, кольцо выскочило полностью.

Прежде чем снова открыли люк, Карл был уже свободен.

Проще всего было отступить в угол, дождаться, пока сверху спустят лестницу, и напасть на первого, кто будет по ней спускаться (если очень повезет, это будет сам Филин), затянуть у него на горле цепь от наручников и, прикрываясь им, как щитом, пробиваться наверх.

При всей своей наивности этот план вполне мог сработать.

Но у него (у Карла, а не у плана) были определенные обязательства перед органами российского правопорядка в лице майора Пронина. «Только, прошу вас, Ферзь, без самодеятельности! – заклинал его майор. – Сидите себе в плену и ждите. В нужный момент мы обязательно вас освободим».

Карл вернулся назад, к батарее, сел, завел руки за голову, забросив цепь за крайнюю секцию, так что со стороны все выглядело как прежде, и предоставил майору выбирать нужный момент.