Лебединая песня

Где короткими перебежками, где на получетвереньках, а где ползком, по-пластунски, пробирается, держа путь на юг, группа «Джек». В стороне остаются освещенные луной крутые черепичные крыши деревни Миншенвальде. В первую же ночь разведчики переходят через железную дорогу Тильзит — Кенигсберг. Вот она, узкая среднеевропейская колея, ее ширина — 1435 миллиметров. Советская железнодорожная колея заметно, почти на девять сантиметров, шире. Всем в группе памятна эта «среднеевропейская» колея — было время, немцы перешивали на свой манер чуть ли не все железные дороги от Бреста до Брянска.

Слева раздается заунывный паровозный гудок — от Меляукена, стуча колесами на стыках, идет поезд. Вот бы, по доброму партизанскому обычаю, оставить под шпалой на этом безлюдном лесном перегоне «визитную карточку» — килограммчиков этак пять тола с верной ПМС [3]. Но разведчики проходят мимо — всякие диверсии «Джеку» строго-настрого запрещены. Да и нет у них тола, если не считать семидесятиграммовых кругляшек в противопехотках, предназначенных для преследователей.

— Выходит, иди воевать, да не смей стрелять! — сокрушенно вздыхает Ваня Мельников.

С полотна за лесом доносится пыхтенье паровоза, стук поршней. Может быть, здесь, на той стороне «железки», найдут разведчики надежное укрытие?

Километрах в трех-четырех за «железкой» группа ползком перебирается через широкое бетонное шоссе. Аня ползет, стараясь не испачкаться в полупросохших лужицах черного масла.

Шоссе переползают около большого рекламного щита, на котором огромными буквами чернеет надпись:

ЛЕЙНА

лучший немецкий бензин

МОТАНОЛЬ

первейшее немецкое

автомобильное масло

Бензоколонка в Скайсгиррене

На той стороне тоже тянутся культурные, рассеченные частыми просеками леса. Шпаков решает идти дальше, на юго-восток, под Инстербург. Сухо хрустит под ногами седой лишайник. Загадочно тихи просеки. Молчат сосны.

Дневка проходит в заросшем можжевельником овражке, недалеко от деревни Ежерпинкен, что лежит на магистральном шоссе Тильзит — Велау. Пополудни какие-то жители этой деревни проезжают по старой колее краем оврага. Разведчики, застыв, наблюдают за тремя стариками бауэрами на фурманке. Один из них сидит с раскрытой газетой в руках. А что, если заметят?! Старики, увлеченные неторопливой беседой, не глядят в овраг; только породистый тракененский конь косит туда равнодушным глазом.

Шпаков оказывается еще более строгим командиром, чем капитан Крылатых. Он берет на учет все наличные продукты, распекает Юзека Зварику за неумеренный аппетит и устанавливает «блокадную» норму — в сутки по одной банке американской свиной тушенки на девять человек.

На следующее утро Аню подташнивает, у нее кружится голова, противно сосет под ложечкой, но опа не падает духом. Правда, Аня уже чувствует, что здесь придется голодать куда сильнее, чем в Сеще.

Первого августа дневка проходит недалеко от просеки, на которой посажен картофель. Пышная зеленая ботва усыпана белыми и фиолетовыми цветами. От голода все сильнее, нестерпимее жжет в пересохшем рту, Гложет в желудке.

— Давайте, ребята, накопаем картошки, когда Стемнеет, — предлагает Аня.

— Эх, рубануть бы сейчас молодой картошечки со сметанкой и укропчиком! — мечтательно произносит Ваня Овчаров, глотая слюну.

— От сырой бульбы пузо лопнет! — мрачно изрекает Зварика.

— Конечно, накопаем! — поддерживает Аню Шпаков. — Может, когда и удастся развести костер.

— К тому времени, — угрюмо усмехается Ваня Мельников, — ваша молодая картошка здорово постареет!

Сумрачен бор. Высоко в небе, курлыча, пролетают на юг первые журавли. Не за горами осень… А если вдруг война затянется? Что будет с группой «Джек» осенью? А зимой? Нет, зимой тут им не прожить…

В ночь на четвертое августа группа наталкивается на оборонительную полосу. Надолбы, эскарпы, «зубы дракона». Все подготовлено для обороны. И кругом — ни души. Жутко видеть черные проемы дверей, черные амбразуры железобетонных дотов, ходы сообщений. А вдруг там притаился враг! Разведчики прислушиваются. Ни звука. Только перешептываются о чем-то сосны…

— Осторожно! — предупреждает Шпаков. — Могут быть мины!

Вдруг и впрямь тут мины — поди разгляди их в эту безлунную ночь. Впрочем, они и так словно на минах ходят с первого дня в Восточной Пруссии!..

— Соблюдай дистанцию три метра, — добавляет «Еж».

Добрую половину ночи тратит Шпаков на то, чтобы при свете звезд нанести на карту хотя бы часть оборонительной полосы. Он посылает в одну сторону Овчарова и Целикова, в другую — Мельникова и Тышкевича. Целый час идут обе пары вдоль оборонительной полосы, и не видать ей ни конца, ни края. Три ряда траншей, колючая проволока, противотанковый ров, бронированные колпаки. И загадочное дело: почти все амбразуры нацелены на северо-запад, а не на юго-восток. Разведчики подсчитывают, сколько заготовлено на каждый километр бетонированных площадок для тяжелых орудий.