Лебединая песня. Любовь покоится в крови

— Мне нужно кое-что у нее спросить, — сказал Фен. — До того, как девушка потеряет способность говорить.

— От чего он умер?

— Похоже на действие мышьяка.

Адам пошел звонить. Внизу оркестр настраивался для третьего акта. Гобой выводил по кругу чистые квинты, флейты развлекались бурными руладами, заунывно гудела на одной ноте труба.

Фен наклонился осмотреть умершего. Тело было еще теплое, несмотря на холод на крыше. Только теперь профессор увидел, насколько Стейплтон исхудал, превратившись почти в скелет. От него исходил слабый запах, напоминающий чесночный. На шее, щеках и подбородке следы экземы. Открыв мертвому рот, Фен осмотрел язык. Он был обложен. Веки красные, набухшие. Внимательно осмотрев кисти и особенно ногти, профессор пошел к раковине вымыть руки.

Вернулся Адам. Начал рассказывать:

— Мадж очень расстроен. Покушение на Элизабет, а теперь смерть Стейплтона сильно вредят его версии самоубийства. Он едет сюда. — Адам посмотрел на профессора: — Вы что-нибудь обнаружили?

— Насчет мышьяка я был прав, — ответил Фен, вытирая руки. — Медленное отравление, возможно длилось несколько недель.

— Теперь понятна причина его недомогания, — сказал Адам, стараясь не смотреть на покойного. — Если бы у него хватило разума пойти к доктору…

— Вот именно, — поддержал его Фен. — Человека можно было бы спасти. Эта экзема — обычный симптом отравления мышьяком. А поскольку у Стейплтона раньше было что-то похожее, он решил, что у него просто обострение.

Они закурили.

— Вот, пожалуйста, — произнес Адам. — Джудит стала вдовой после двух дней замужества. — Он глубоко затянулся сигаретой. — Но я не вижу тут мотива, если только он не был как-то причастен к гибели Эдвина. О том, что это самоубийство, наверное, не может быть и речи?

Фен кивнул:

— Конечно. К тому же кто станет растягивать такую процедуру на несколько дней. Почему не принять сразу одну большую дозу? И у него не было причин для этого. Только что женился, счастлив в любви.

— Но ведь мышьяк открыто не продается, — хмуро заметил Адам.

— Не продается, — согласился Фен. — Но есть много способов его получить. Например, из мушиных липучек, гербицидов, из крысиного яда, раствора для купания овец и бог знает из чего еще. — Фен встал. — Я, пожалуй, пойду поговорю с Джудит. Она единственная свидетельница. А вы здесь посидите, я скоро вернусь. Его одного, — он кивнул на мертвого Стейплтона, — оставлять нельзя. Сюда никого не пускайте, кроме полицейских.

Спускаясь по лестнице, он встретил сторожа Фербелоу и вспомнил о своем намерении у него кое-что выяснить.

— Вы, кажется, говорили, что мистер Шортхаус запрещал вам его беспокоить в гримерной?

У старика моментально всколыхнулась старая обида.

— Вам надо было это видеть, сэр, — сердито проворчал он. — Я вошел к нему всего один раз из-за какой-то ерунды, просто что-то спросить, так этот, с позволения сказать, лорд выпучил на меня глаза и заорал, если я посмею еще раз сунуть к нему нос, он свернет мне шею. Обозвал вором. Вы представляете, какое хамство?

Фен продолжил путь, оставив Фербелоу изливать негодование в одиночестве. Маловероятно, чтобы об этом инциденте никто не узнал в театре. Фербелоу не из таких, кто будет держать оскорбление при себе. А Шортхауса и без того все тут терпеть не могли. И рады теперь его смерти.

Он прошел за кулисы.

Третий акт начался. Сакс сидел в кресле, погруженный в чтение фолианта. В комнату украдкой вошел Давид, на что живо откликнулись деревянные духовые. Он поставил корзинку на стол и, поглядывая на мастера, начал изучать ее содержимое. Затем увлекся, перебирая ленты, пироги, колбасу. Шелест страниц фолианта сопровождался нисходящей каденцией струнных. Затем суровые виолончели начали тему святого Иоанна.

В противоположной кулисе Джудит разговаривала с Резерстоном. Заметив Фена, быстро обошла сцену.

— Вы его нашли?

— Я хочу спросить вас кое о чем, — произнес Фен, как будто не слыша вопроса.

— Да, но…

— Я бы не стал вас беспокоить, но это важно. Вы и ваш муж долго находитесь в Оксфорде?

— Примерно недели три.

— И он все это время хворал?

— Ну, не то чтобы хворал… просто его беспокоила экзема. Но к доктору он не ходил.

— Расскажите, пожалуйста, как у него все происходило.

— Но зачем вам?..

— Я обладаю кое-какими медицинскими познаниями и давно заметил, что он нездоров. Если вы опишете мне подробно его состояние, я смогу проконсультироваться с доктором, и Борису назначат соответствующее лечение. Лекарства давать ему будете вы. Надеюсь, от вас он не откажется принимать. — Фену сейчас с трудом давалась ложь, но иного выхода не было.

Девушка кивнула:

— Вы очень добры. Понимаете, у него было что-то вроде ларингита, экзема и в довершение ко всему почти каждый день диарея. Он очень мало ел. Жаловался на боли в мышцах, говорил, что иногда немеют руки. Вот такие дела.

— Возможно, он съел что-то несвежее? Пищевое отравление? Порченая колбаса, свинина очень токсичны.

— Что значит токсичны? — в отчаянии воскликнула она. — Мы питались дома. Еду готовила я и ела то же самое. Но со мной все в порядке. Продукты я покупала очень свежие.