Лебединая песня мамонта

За пару лет аудитория странички «Полтора квадрата» существенно расширилась, и в какой‑то момент к блогеру-пятидесятитысячнику Красильникову сами собой потянулись спонсоры – производители оптики, фото– и видеотехники, программ для монтажа, кормов и лакомств для пернатых. Благодаря им Генрих Львович обзавелся всем необходимым, чтобы снимать своих любимых птиц в непрерывном режиме и выбирать самые интересные фрагменты видеозаписи. Те из них, которые не имели отношения к птицам, он щедро раздавал в профильные паблики, и оттуда к нему приходили новые подписчики. Потом о «птичьем фотографе» рассказало телевидение – сначала местное, а потом и областное, и блогер Красильников из пятидесятитысячника сделался стотысячником.

Определенно, жизнь удалась.

– Скоро установлю третью камеру – для макросъемки, – похвастался Старичок-с-ноготок, с аппетитом хрустя сахарной вафлей. Крошки он заботливо собирал на блюдце – полагаю, для птичек. – Знаете, как она снимает черное перо обычной вороны? Это фантастика! Получается дивно плавный градиент цвета от ультрамаринового до охряного, невероятно красиво!

Я обрадовалась, что мы наконец перешли непосредственно к теме съемок, и поспешила сказать:

– А я же как раз по поводу одной из ваших камер – той, что снимает общий план поля…

– Тоже хотите узнать, не снял ли я случайно недавнее прибытие инопланетян, собаку Баскервилей или хотя бы кортеж спецмашин у недостроенного здания напротив? – Красильников засмеялся и энергично помотал головой. Эйнштейновские седины вздыбились серебристым облаком. – Вы далеко не первая. Мне уже и с районного телевидения с этим вопросом звонили, и из газеты, и админы новостных пабликов обращались – засорили своими вопросами всю личку.

Я открыла рот, но ничего не успела сказать.

– Уж простите, ничем не могу помочь. – Старичок-с-ноготок развел руками. – У меня камера так настроена, что задник – тот самый недострой – не вполне в фокусе. Вы же понимаете, столь печальное зрелище навевает безрадостные мысли о вреде урбанизма, это плохой фон для крылатого воплощения красоты и свободы. К тому же по дальнему от меня краю поля тянется канал, а вдоль него растут деревья. В основном это ивы, они невысокие, но все‑таки закрывают недостроенное здание до середины окон первого этажа. То есть моя камера в принципе не могла захватить ни баскервильского пса, ни машины спецтехники у дома, ни инопланетян, если они были не особо крупные, ниже трех метров. – Он снова засмеялся.

Я даже не улыбнулась:

– Вы говорите о событиях другого дня. Меня интересует то, что произошло сутками раньше.

– А сутками раньше тоже что‑то произошло? – Генрих Львович удивился. – Странно, я ничего такого не слышал.

– И не видели? В смысле, не заметили на видео со второй камеры ничего особенного?

Мой собеседник замялся.

– Ну же, Генрих Львович, скажите! – поторопила я. – Это очень важно!

– Ладно, скажу. – Старичок-с-ноготок качнулся ко мне через стол и признался, понизив голос: – Я уже дня три или даже четыре не смотрел, что пишет моя вторая камера. Меня так радовала первая – она и зяблика сняла, и камышовку, и филина…

– Да-да, прекрасную сову, – льстиво поддакнула я.

Лучше бы промолчала!

– Да не сову, а филина, как вы могли перепутать?! Совы меньше по размеру, у них короткие крылья, они охотятся на мелких грызунов. А у филина размах крыльев может достигать полутора метров, он способен изловить крупного зайца и даже косулю! И главное – совы часто селятся рядом с людьми, а филины – никогда, именно поэтому мои кадры – огромная редкость…

– Да, да, конечно! – Мне пришлось повысить голос, чтобы заглушить эмоциональный монолог оскорбленного орнитолога. – Филин ваш просто вне конкуренции! Суперфилин, не побоюсь этого слова, друг Выдрэтмена! Но давайте воспоем его достоинства чуть позже, а сейчас все‑таки вернемся к съемкам общим планом, которые вы, я так понимаю, уже несколько дней не смотрели. Чтоб вы понимали, это вопрос жизни и смерти! – Я не сдержалась, пристукнула по столу ладонью, и вафельные крошки на блюдце нервно подпрыгнули.

– Чьей? – после короткой паузы недоверчиво спросил Генрих Львович.

– Да уж не филина. – Если честно, я и сама пока не знала ответа. – Мы можем посмотреть это видео прямо сейчас?

– Конечно, пожалуйте в комнату, компьютер у меня там, видео с камер пишется прямиком на жесткий диск. – Старичок-с-ноготок сорвался с места, мгновенно переместился в другое помещение и оттуда покричал мне: – Ну же, Елена, где вы? Давайте посмотрим!

– Где я? Да, пожалуй, в легком шоке, – пробормотала я, выбираясь из-за стола.

Подвижность и энергичность уважаемого пенсионера вызывали белую зависть.

Когда я пришла в комнату, Генрих Львович уже нетерпеливо подпрыгивал на компьютерном стуле, поднятом для удобства невысокого пользователя на максимальную высоту.

– Какой день нам нужен? И, желательно, час, чтобы не отсматривать сутки полностью.

– Позавчерашний. Период с двадцати до двадцати одного ноль-ноль. – Я встала рядом с креслом хозяина – у рабочего стола было только одно посадочное место. – Та камера, что снимает общий план.