Лебединая песня

Одновременно с актом о первом выходе Лебедя в эфир, что составляется в тот поздний вечер на Большой земле, другие акты, на немецком языке, торопливо пишутся сразу в нескольких частях радиоподслушивания и пеленгации, разбросанных в разных концах Восточной Пруссии. «Слухачи» 6-го флота люфтваффе засекают Анину рацию. На пеленгационной карте нити, протянутые из Кенигсберга и Мемеля, Гольдапа и Растенбурга, пересекаются точно в том самом месте, где в ту минуту сияющая, счастливая Аня начинает упаковывать рацию, а Шпаков ловко сматывает антенну. Зина порывисто обнимает Аню, чмокает ее в щеку, капитан Крылатых показывает ей большой палец, а немцы-радисты уже строчат рапорты, подробно отмечая все особенности ее «почерка». И целый хор голосов звучит по телефонам в штабах гестапо, СД и полиции.

С того самого момента, когда в ночь на 27 июля всю Восточную Пруссию облетел сигнал «Внимание: парашютисты!», подразделения роты пеленгации 6-го флота люфтваффе и другие части подслушивания ежеминутно днем и ночью ждали выхода Ани в эфир, чтобы засечь местоположение ускользнувшей от преследования советской разведывательной группы. И вот неизбежное свершилось.

Так Аня возобновляет неравную, отчаянную борьбу с тем самым 6-м флотом люфтваффе, чьи эскадры базировались год назад в Сеще.

Стационарные и подвижные части пеленгации и подслушивания этого флота прикреплены ко всем штабам расположенных в Восточной Пруссии армий, корпусов, дивизий, крупных гарнизонов, а у РСХА — имперской службы безопасности Гиммлера — круглосуточно работают собственные части радиоперехвата. Данные пеленгации немедленно передаются по радио, телефону и фельдпочтой в штабы СС, полевой жандармерии и полицай-президиумы: «Рация русских шпионов-парашютистов только что засечена в районе деревни Едрайен на шоссе Гросс-Скайсгиррен — Лаукнен, в квадрате…»

Наутро об этом узнают гаулейтер Восточной Пруссии Эрих Кох, командующий 6-м флотом люфтваффе генерал-полковник фон Грейм, десятки и сотни высоких и низких чинов разных служб и органов.

— Шнеллер! Скорее! Немедленно схватить русских шпионов под деревней Едрайен!…

Аня отключает питание, но капитан говорит, поглядев на часы:

— Постой, послушай-ка Москву!

В Тильзите и Инстербурге поднятые по тревоге эсэсовцы и фельджандармы уже заводят моторы грузовиков и мотоциклов, чтобы выехать на облаву под деревню Едрайен, а Аня настраивается на Москву, слышит знакомый голос Левитана. Глаза ее радостно блестят в темноте, и капитан, Шпаков и все ребята затаив дыхание нетерпеливо смотрят на нее, спрашивают, умоляют глазами:

— Ну что там, Аня? Не томи!

— Наши окружили немцев в Бресте! — скороговоркой выпаливает Аня, — Освободили Белосток!… И Шауляй! Шауляй — это в Литве, за Тильзитом! (Ребята радостно переглядываются, хлопают друг друга по плечам, по спине, тесней обступают Аню.) Освобождены Львов, Станислав, Перемышль!… Форсировали Вислу южнее Варшавы!…

Зина целует Аню в щеку.

— Спасибо, Анка! — громче обычного произносит капитан с такой благодарностью в голосе, словно Аня сама освободила все эти города. — Вроде как накормила и напоила! А теперь сматывай удочки!

Аня упаковывает свой «северок», а к леску у деревни Едрайен со скоростью не меньше ста километров в час мчатся два автофургона с радиопеленгаторными установками. На каждом, кроме водителей, — радисты-пеленгаторщики и автоматчики-охранники. Позади несутся, включив фары, мотоциклисты-эсэсовцы.

Крылатых быстрым шагом уводит группу к мосту. Через час, от силы — два сюда нагрянут немцы!… Тут не то, что в Белоруссии, где фрицы каждый божий день засекали десятки раций, но не могли и шагу ступить в партизанский край, пока не снимали дивизию-другую с фронта… Тут совсем не то.

— Ну, давай бог ноги! — бормочет Генка, выходя к опушке.

Скорей через мост!… Надо проскользнуть тихо, без шуму, чтобы и комар носу не подточил, — там, за шоссе, до самой «железки» совсем мало лесу. Если что случится — в перелесках не скроешься.

Наблюдатели на опушке — Овчаров и Целиков — докладывают:

— Все тихо. Ни души. Уже час, как проехала последняя фурманка.

Смутно темнеют каменные своды моста. Вода в лунном сиянии что кованое серебро. Аня вспоминает речушку Сещу, Десну-красавицу, дубовые уремы Ветьмы…

— Ложись! — вдруг шепчет капитан и, падая, рубит воздух рукой.

На шоссе, со стороны станции, вынырнули две темные фигуры.

Велосипедисты. Они не спеша катят к мосту. Это солдаты — пилотки, сапоги с широкими низкими голенищами, за плечами карабины. Какой черт их принес сюда? Почему едут так поздно по дороге в Лаукнен? Едут одни, за ними вроде никого нет…

— Шпаков, Мельников! — быстро шепчет капитан. — Овчаров, Целиков! Взять их! Без шума! Мы прикроем вас!

Группа захвата незаметно, стремительно и бесшумно выдвигается на указанную позицию. Четверка бежит вдоль опушки к ельнику у моста. Под ногами стелется мягкий мох.

Аня видит, как солдаты пересекают мост. Они едут совсем рядом.