Лебединое озеро Ихтиандра

Псина забилась в корчах.

— Слушай, а, — возмутился Ибрагим, — зачем животное мучаешь, а? Не нравится, оставь мне. Я люблю собак, да!

— Афина заболела, — прошептала я. — Видите, ей плохо.

Ибрагим присел на корточки и чмокнул губами.

— Собак! А? Иди сюда. Ибрагим мясо даст, а!

Афина двинулась на его голос. Я обрадовалась:

— Наверное, ей лучше.

Ибрагим зацокал языком.

— Больной животный тихий. Орать не станет. А! Лежит в углу и умирает. Шерсть тусклый. Глаз туманный, пахнет плохо. А твой собак на больной не похож. А! Его кто-то укусил!

— Хозяйка, — шепнул голосок и пропал.

Я вздрогнула и схватилась за ухо, Афина завизжала и стала бить лапами.

— Вот! — продолжил Ибрагим. — Клещ! Или не знаю, как по-вашему сказать, по-нашему нруни. Селится у овцы, грызет кожу. Баран обезуметь может, если нруни завел. А!

У меня в голове затрещало, Фина завыла, я схватилась за виски.

— Сам больной? А? — насторожился Ибрагим.

— Нет, — прошептала я, — сам здоровый, не бойся.

— Э, — махнул рукой Ибрагим. — Я давно ничего не пугаюсь. На все воля Аллаха. Слушай! Собак тебя боится, да!

— Маловероятно, — пробормотала я, пытаясь понять, откуда взялись треск и писк в моей голове.

Ибрагим встал на четвереньки и пополз к Фине. Я последовала за ним. Афина заколотилась в ужасе.

— Женщина! А! Не ходи, — попросил Ибрагим. — Собак пугаешь.

Я замерла. В этом замечании есть смысл. Когда я попыталась в джипе приблизиться к Афине, та в панике открыла дверь, а теперь, стоит мне на сантиметр подползти к собачке, ее скрючивает.

— Хороший собак! — пел Ибрагим, подбираясь к Афине. — Шайтан ее обидел. А! Красивый собак. А! Мясо дам. А! Дай посмотреть!

Тонкие пальцы мужчины аккуратно перебирали густую, длинную шерсть Фины.

— Не дрожи, — журчал Ибрагим. — Больно нет! А! У!

— Что там? — задергалась я. — Твой страшный нруни? Умеешь с ним бороться?

— Нруни сжигают, — ответил Ибрагим. — Барана убивают, а тушу бросают в костер. Иначе от нруни не избавиться.

— Жестокий метод, — вздрогнула я.

— Лучше зарезать одного, чем потерять все стадо, — заметил Ибрагим, — но у нее ошейник.

Я уставилась на полоску серой кожи, которой Ибрагим тряс в воздухе.

— Что это?

— Не знаешь? — удивился Ибрагим. — Сама не надевала?

— Афина не совсем моя, — объяснила я. — Недавно с ней познакомилась. Шерсть у псины густая, длинная. Я не заметила ошейник. Но какой в нем вред?

— Это радиодрессировщик, — сказал Ибрагим. — Сейчас выключу.

В ту же секунду у меня в ушах перестало трещать и гудеть, Афина выползла из убежища.

— Ой, — смутилась я, — дай тряпку.

Лицо Ибрагима приняло странное выражение.

— Зачем?

— Извините, пожалуйста, Афина описалась. Сейчас вымою пол. Очень прошу, не сердитесь, — зачастила я.

— Хочешь у МЕНЯ вымыть пол? — протянул Ибрагим.

Я пожала плечами.

— Это же моя собака набезобразничала. Хозяину положено следить за животным и нести ответственность за его поведение.

Ибрагим встал и сел на стул.

— Ты москвичка?

— Коренная, — подтвердила я, — родилась на улице Кирова, теперь она называется Мясницкая.

— И решила убрать у Ибрагима? — не успокаивался мужчина. — Я чеченец!

— Да хоть мавр, — фыркнула я, — или эскимос. Какое отношение твоя национальность имеет к неприличному поведению Афины?

— Ты не мусульманка, православная? — не успокаивался хозяин шашлычной.

Я грустно посмотрела на него.

— Одна моя подруга еврейка, другая украинка, но, поверь, мы не озабочены разным вероисповеданием. Если тебе интересно, то да, я православная, но в церковь заглядываю очень редко. А теперь отвечай, какое отношение это имеет к луже, которую напрудила Фина?

— Тряпка в углу, — звонким голосом сказал Ибрагим.

Я проковыляла за шваброй, ликвидировала следы лужи, выполоскала кусок мешковины и поставила ведро туда, где оно стояло раньше.

— Я Ибрагим, — внезапно представился хозяин, забыв, что уже говорил о себе в третьем лице.

— Очень приятно, Даша, — кивнула я. — Надо же, Афина успокоилась. Что с ней было?

— Ошейник, — пояснил Ибрагим. — Шоковый. Застегиваешь на собаке, берешь пульт и бьешь животное током, если оно не слушается.

— Отвратительно! — возмутилась я. — Слышала о подобных аксессуарах, но сама их никогда не применяю. Бедненькая Афина! Ей было очень больно.

Ибрагим погладил собаку по голове.

— Никому удар током не понравится.

Я тоже приласкала псину и пообещала:

— Прямо сейчас выброшу ошейник.

— Вещь дорогая, — предостерег Ибрагим.

— Ну и что? — удивилась я. — Плевать. Кстати, думаю, он сломан!

Ибрагим ощупал полоску кожи.

— Выглядит работающим.

— Боюсь, ты не разбираешься в радиоуправляемых устройствах, — мягко сказала я.

Ибрагим бросил находку на стол.

— Шашлык-машлык торгую, да! В школу не ходил, да! Думаю, «дрессировщик» в порядке, собакой кто-то управлял издалека.

Мне стало смешно.

— Хочешь сказать, что Афину преследуют? Мы сидели в машине, двери были закрыты, как можно активировать устройство за железным корпусом? Нет, ошейник просто заглючило.

Ибрагим окинул меня оценивающим взглядом.

— Дачу имеешь?

— Постоянно живу за городом, — ответила я.

— Брелок для ворот в кармане держишь?

— В бардачке, — удивилась я вопросу и потерла виски.