Лебединый трон

– Миледи, не могли бы вы притормозить, – он хватает меня за руку, – и поговорить со мной. – Я останавливаюсь и оглядываюсь; мы уже на улице, почти у маленького садика рядом с моими комнатами.

– Пойдемте со мной, – я привожу его к зеленой изгороди. Розовые цветы шиповника увядают, алые бутоны набухают на их месте; лето подходит к концу. – Король говорит, что мое поведение неудовлетворительно. Он думает, что я сплю с Зигфридом, или что Зигфрид спит со мной. Он утверждает, что есть закон, который позволяет Собранию удалять с поста защитников, которые непригодны для должности. Я никогда не слышала о таком законе. Вы слышали о нем?

– Да, он есть в одном из Уставных свитков, датируемых периодом Аудакс. Хотя им не пользовались уже более трехсот лет, – Люсьен видит, как я закатываю глаза – ничего не могу с собой поделать – и поднимает одно плечо, словно защищаясь. – Что? Я ваш советник. Мне полагается знать такие вещи. Но суть в том, что он блефует. Даже если ты спишь с Зигфридом…

– Ради самого Творца, это не так!

– Но даже если бы это было так, Собрание никогда не применило бы этот закон в таких обстоятельствах.

– А если он их заставит?

Люсьен расхаживает взад и вперед, проводя пальцами по своим вороновым волосам, пока они не встают дыбом.

– Другие защитники не захотят, чтобы Патрус получил контроль над Атратисом, а также над Бритисом. Он уже перекрыл поставки леса и железа со своих территорий, что искусственно завышает цену, – он снова поворачивается ко мне. – Вы должны сказать «нет». Поднимите проблему. Я уверен, что Собрание поддержит вас.

– Даже если и так, разве король не найдет способ обвинить меня в измене?

– Если он это сделает, мы найдем способ справиться с этим, – он кладет руку мне на плечо.

Я отмахиваюсь от него, я ничего не сумел с собой поделать: мои чувства к Люсьену такие… запутанные.

По выражению лица Люсьена можно было подумать, что я ударила его во второй раз. Он открывает рот, потом закрывает его и отворачивается. Когда он вновь поворачивается ко мне, выражение его лица становится более спокойным, хотя в глазах таится что-то вроде тревоги.

– В то утро, когда мы уехали из Мерла, я обещал отцу присмотреть за вами. Я не лгал. Я повторяю это обещание сейчас, миледи. И я знаю, что вы достаточно храбры, чтобы противостоять ему.

Я пристально смотрю на него, пытаясь примерить этого Люсьена, который вдруг стал добрым, даже сделал мне комплимент, на того Люсьена, который сказал слуге, что убьет меня, если я буду угрожать благополучию Атратиса. Вздохнув, я дотрагиваюсь до его волос, почти ожидая, что он отойдет от меня. Но он этого не делает.

– Вам нужна расческа.

Уголок его рта ползет вверх.

– Я обязательно приведу свою внешность в порядок к обеду, Ваша Светлость.

Люсьен провожает меня до моей комнаты. Я не рассказываю Летии о своей планируемой свадьбе: не хочу ее расстраивать, подвергать риску, ведь она способна принести себя в жертву, проткнув Патруса своими вязальными спицами. Вместо этого я решаю не думать об этом, и мы едем кататься вместе. Я хочу, чтобы Летия увидела Священное озеро, где Одетта и ее спутники проведут ночь перед свадьбой, но оно оказывается слишком высоко в горах, чтобы мы могли добраться до него, прежде чем придется вернуться во дворец.

Сегодня вечером будет еще один банкет. Я не хочу переодеваться к обеду – мне невыносима мысль, что Патрус смотрит на меня, думая, что я стану его собственностью, – но Летия уже тщательно спланировала вечерний наряд, и я соглашаюсь.

Люсьен, как обычно, ведет меня в большой зал. По дороге туда он советует мне ничего не говорить сегодня вечером; он напишет ответ, который я отправлю королю утром. Поэтому, когда Арон провожает меня к высокому столу и отпускает шуточки по поводу моего планируемого брака, вслух гадая, продержусь ли я дольше, чем другие жены Патруса, я заставляю себя не обращать на него внимания. Я, как обычно, сижу между ним и Патрусом, который осыпает меня пустыми комплиментами – совершенно не вспоминая то, что произошло в Дофлере, – рассказывая о новых комнатах, которые он обставил для меня в своем замке, и о том, как хорошо я буду в них смотреться. Как будто я картина, которую он собирается повесить на стену. Когда я отвечаю ему, что на самом деле не принимаю его, он просто смеется и переводит разговор на Атратис и собственный план инвентаризации всего доминиона. Мне требуется все мое самообладание, чтобы не схватить нож и не заколоть его.

Трапеза затягивается. Но вот наконец все кончено: последние блюда убраны, и король с королевой встают из-за стола. Мы все поднимаемся и готовимся последовать за ними в длинную галерку – я уже решила, что встречусь с Зигфридом, спрошу, почему его слуги сплетничают обо мне, – как дядя хватается за живот.

– Отец? – Арон наклоняется вперед и берет короля за руку. – Тебе нехорошо?

– Слезь с меня, парень! – Король отталкивает Арона, но задыхается от боли, а его кожа принимает странный желтоватый оттенок, который кажется чем-то более опасным, чем просто тень от свечи.