Лебединый трон

– Что вы имеете в виду? Если дело дойдет до чего?

– Войны.

Конечно же, я ослышалась.

– Что?

– Война, Адерин. Зигфрид хочет корону, но я убежден, что он также желает прямого контроля над каждым доминионом. Вы же знаете, что он любит. Уверен, вы не готовы уступить ему Атратис без боя?

– Конечно, нет. Я просто не знала… я не думала, что это закончится войной. – Бороться с Зигфридом хитростью – вот что я себе представляла. У нас был мир внутри Соланума с самой Войны Хищников. Что будет с королевством, если все изменится?

Высвободив руки, Люсьен приподнимает мой подбородок и целует меня.

– Вы сможете прожить без слуги пару дней?

– Конечно. Но почему?

– Потому что… – Он крадет еще один поцелуй. – Я думаю, нам следует покинуть Цитадель как можно скорее. Сначала отошлем Летию и Тюрика, а потом вас. Мы должны вернуться в Атратис до того, как Зигфрид станет королем.

– Тот факт, что он не король, не помешает ему преследовать нас. – Интересно, так ли чувствовали себя мои родители, планируя побег из Цитадели, подальше от моего дяди? – А как же Арон и Одетта? Я не оставлю их, Люсьен. Я не собираюсь бежать.

Он вздыхает и отворачивается, проводя руками по волосам.

– Вы правы.

– Нам нужно найти способ оспорить законы. Посадить Арона на престол, несмотря на то, что он не может летать. Или возвести Одетту на трон незамужней. – На мгновение я смеюсь над собой: я, новоиспеченная защитница, но уже осмеливаюсь выбирать короля?

Кто-то должен это сделать.

Люсьен качает головой:

– Собрание никогда не согласится. Закон – это закон, Адерин.

Я протягиваю ему руку, когда звенит колокол, призывая нас идти на рыцарское поле.

– Так и есть. Но, возможно, пришло время все изменить.

Я никогда раньше не бывала в этой части Цитадели – турниры обычно проводятся зимой. Люсьен говорит мне, что в других странах дворянство конкурирует. Но в Солануме дворяне наблюдают и делают ставки на своих любимых бескрылых всадников. Шесть щитов выставлены на стене у входа на стадион: по одному для каждого доминиона.

– А что это за штуки рядом с ними?

– Сломанные копья, – отвечает Люсьен. – По одному на победу доминиона за последний сезон.

Олорис имеет на сегодняшний день больше всего. У Атратиса их нет.

– Похоже, дела у нас идут не очень хорошо.

– Мы не участвуем. Ваш отец перестал принимать участие после смерти вашей матери.

Внутри стадиона трибуны разделены, как обычно, по рангу. Люсьен должен подняться выше. У меня есть место, зарезервированное для моих кузенов и других защитников и наследников. Королевы нигде не видно, но Зигфрид приглашает меня встать рядом с ним. Я улыбаюсь ему, чтобы скрыть ненависть в своем сердце.

– Кажется, это ваш первый турнир?

Его поведение ничем не отличается от образа действий при нашем последнем разговоре три дня назад, когда я пыталась обыскать его комнаты, а он застал меня врасплох.

– Да. Олорис фаворит, я полагаю.

– Я тоже так думаю, – он подмигивает мне. – Дом Сигнус Олорис играет не для того, чтобы проигрывать.

Сам турнир шумный, быстрый и жестокий. Каждый доминион (кроме Атратиса) ввел пять бескрылых всадников, которые постепенно будут устранены либо через сложную систему подсчета очков, либо потому, что будут убиты или так сильно ранены, что больше не смогут конкурировать. Тем не менее большинство людей вокруг меня, кажется, наслаждаются этим зрелищем. Грохот лошадиных копыт, лязг копья о щит и доспехи и крики раненых сливаются с нарастающим шумом толпы. Одетта, по обычаю, оказала милость капитану, представляющему владения ее жениха. И все же она, кажется, не получает никакого удовольствия от прогресса олорских всадников, кажущегося непреодолимым.

Поединок длится пару часов. Я решаю, что после разговора с Ароном пойду в библиотеку и найду там копию этих проклятых законов, которые мне все время цитируют. А потом я поеду к Ардену из Дакии.

Люсьен встречает меня у ворот стадиона и предлагает руку. Он улыбается, но следы усталости на его лице беспокоят меня. Я не могу просить его лететь обратно в Мерл.

– Возможно, вам стоит вздремнуть сегодня днем.

– Два вопроса, Ваша Светлость. – Он кивает другому придворному, затем наклоняется ближе и что-то шепчет мне. – Во-первых, предлагаете ли вы мне свою постель? Во-вторых, собираетесь ли вы находиться в ней?

Мой безудержный смех привлекает неодобрительный взгляд пожилой аристократки неподалеку.

– Я чувствую, что это было бы нецелесообразно, милорд. Кроме того, я сегодня очень занята. Слишком занята, чтобы помогать вам отдыхать.

На этот раз Люсьен смеется.

– Возможно, вы и правы. Но, как ваш клерк, я чувствую, что должен помогать вам, Ваша Светлость. Я могу поспать позже.

Когда рядом со мной Люсьен, Зигфрид кажется темным чудовищем, а не человеком из плоти и крови. Мы ведем наш разговор вплоть до моей комнаты и все еще планируем, чем будем заниматься, когда вернемся в Атратис.

За моей дверью стоят темные стражники. Моя рука сжимает руку Люсьена, когда один из охранников кланяется.

– Ваша Светлость.

– Что вы здесь делаете? У вас есть новости от Атратиса?