Лебёдка аэронавта

Пальцы Сирьяко снова сжались, перекрывая ей воздух, и он произнес довольно раздраженным голосом:

— Вы, люди, не можете насытиться звуком собственных голосов, не так ли? Я думаю.

— Она изложила это не лучшим образом, — произнес Бенедикт суровым низким голосом. — Но она права. Какой бы ни была ваша миссия, сейчас у вас мало шансов выполнить ее так, как планировалось. И чем дольше вы здесь остаетесь, тем больше вероятность, что что-нибудь плохое произойдет с нами со всеми.

— Что-то мне подсказывает, — сказал аврорец, — что ты не собираешь просто стоять там, пока я ухожу с девчонкой.

— Это будет зависеть, — ответил Бенедикт.

— От чего?

— От того, что с ней произойдет, — ответил он. — Обращайтесь с ней с уважением и отпустите невредимой, и мы все всего лишь солдаты.

— А если я этого не сделаю?

Бенедикт мгновение помолчал, прежде чем ответить:

— Это станет личным.

Бриджит, которая не могла дышать во время этого разговора, шлепнула пальцами по одному из стальных предплечий Сирьяко, словно прося пощады в одном из захватов Бенедикта на тренировке.

— Хмм? — протянул Сирьяко. Затем, — а, да.

Он отпустил пальцы, и Бриджит вдохнула полные легкие воздуха. Это движение сместило ее вес на какую-то долю градуса.

И тихо, так что на мгновение она подумала, что вообразила это, Сирьяко издал болезненный стон.

Бриджит застыла, обдумывая это. Все верно; аврорцу в плечо попал выстрел из наруча. Она до сих пор могла чувствовать запах горелой ткани и того, что могло быть горелой плотью. Ранение было достаточно серьезным, чтобы он побоялся принять вызов Бенедикта. На самом деле, теперь, когда она это обдумала, захват, которым ее держал Сирьяко, едва ли был эффективным. Несколько недель тренировок не сделали ее экспертом, но она понимала, что он легко мог бы удерживать ее правой рукой, освободив руку с наручем. Вместо этого, его левая рука была прижата к ее животу, и не слишком-то крепко.

Почему? Очевидно, потому что он не мог. Может он вообще не мог поднять руку. Это бы объяснило, почему он не давал ей сменить позу. Его левая рука, должно быть, куда менее сильная, чем он хотел бы ее убедить, а она была достаточно высокой, чтобы при смене позы его пальцы уже не могли крепко сжаться. Правда, пальцы его правой руки сжимали ее трахею как тисками, и их было более чем достаточно, чтобы убить ее или отговорить от проверки его левой руки на прочность.

Она осознала, что для нее это было способом освободиться. Но все зависело от решимости аврорца. Насколько он был готов убить ее?

— Альбион, — произнес Сирьяко. — Даже не секунду не думай, что я боюсь, как бы ты не сделал это личным.

— Если не боишься, отпусти девушку, — сказал Бенедикт.

— Я бесстрашен, — ответил Сирьяко сухим тоном, — а не глуп. И как бы умно ни было принять ее предложение, этого не произойдет.

Бриджит снова повернула к нему голову.

— Почему же нет?

— Потому что я верный сын Авроры, — ответил Сирьяко. — И у меня есть долг. Я выполню его или умру пытаясь.

Через мгновение он произнес более мягким тоном:

— И, мисс, как бы это не повернулось — если мы возьмем вас, я лично выпотрошу любого, кто попытается наложить на вас лапы. Если придется вас убить, то сделаю это быстро и безболезненно.

— Внесу ясность, вы не насильник, — сказала Бриджит, — но вы убийца.

— Кажется, вы все схватываете, мисс, — сказал он.

Он говорил совершенно искренне, что делало любую попытку воспользоваться его ослабленной рукой чем-то, что лучше оставить для момента отчаяния. Впрочем, ее спину снова начало сводить, и она опасалась, что этот момент быстро приближается.

Обе группы еще на мгновение погрузились в напряженную иссушающую тишину. И тогда довольно жуткий кошачий голос эхом донесся из сумрачного коридора.

— Мышонок, — сказал Роул. — Помощь идет.

Сирьяко немедленно напрягся при звуке, оглядывая коридор, словно выискивая его источник, но даже замечательные глаза рожденного воином были неспособны что-либо увидеть в темноте из небольшой и довольно хорошо освещенной области.

— Это может быть вашей последней возможностью, сержант, — сказала Бриджит. — Уходите.

Сирьяко издал грудной рычащий звук.

— Коты — мелкая порочная зараза, но они тоже меня не пугают, мисс.

Несколько других аврорцев заговорили родном языке своего шпиля, быстрый и лаконичный обмен закончился, когда Сирьяко прорычал ту же фразу, что и до этого. Затем его глаза расширились, и он выплюнул другой приказ. Аврорцы переглянулись, но опустили наручи и начали отходить тем же путем, которым пришли.

— Держитесь рядом, мисс, — произнес Сирьяко низким голосом. — Альбион, ты шагай к своей маленькой лежащей подружке. Мы уходим.

Бенедикт прищурился, но затем его ноздри затрепетали, и он кивнул, словно соглашаясь. Он сделал несколько шагов, пока не встал рядом с Гвен.

— Помни, — обратился он к Бриджит, — наш первый урок.

Бриджит моргнула.

Первым, что нужно освоить, как он часто повторял во время обучения, было умение падать.

Конечно… это же не первый урок, правда?