Лебёдка аэронавта

— Главенствующий брат или сестра в храме, — сказал брат Винсент, улыбаясь. Он повернулся к Бенедикту и покачал лысой головой. — Прости, сын. Законы нашего ордена незыблемы. Храмы Пути не принимают участия в политических разногласиях любого рода.

— Но ведь это ваш дом, — выпалила Гвен. — Если аврорцы завоюют Альбион, они завоюют и вас.

— Храм Пути в Шпиле Аврора действует довольно мирно, — мягко произнес брат Винсент. — Мы будем глубоко сожалеть о гибели людей, которые пострадают в результате завоевания. Мы будем помогать раненным и обездоленным любым возможным для нас способом. Мы будем протестовать против любой жестокости, совершаемой любой из сторон, и примем любые последствия этого протеста. Но мы не солдаты и не воины, мисс Ланкастер. Это не наш путь.

— Что-то я не припомню, чтобы просила вас сражаться за меня, брат Винсент, — ответила Гвендолин. — Недавно я обнаружила, что умею это сама.

— Если мы разрешим вам использовать храм в качестве базы для вашей миссии, это создаст впечатление приверженности к Шпилеарху. Мы глубоко уважаем его авторитет и его самообладание, но цель нашего храма — служить всему человечеству, не только жителям одного Шпиля.

Бенедикт невесело улыбнулся.

— Другого ответа я и не ожидал от тебя, брат. Возможно, посоветуешь, где нам остановиться, чтобы быть в относительной безопасности. Прошло немало времени с тех пор, как я был здесь в последний раз, и даже тогда я не знал хаббл так же хорошо, как ваш орден.

Брат Винсент, сузив глаза в задумчивости, не спеша отпил чай.

— Если вы ищете совершенно честного домовладельца в этом хаббле, я надеюсь, вы захватили немалые ресурсы, для подкрепления своих намерений. — Он вернул Бенедикту улыбку. — Думаю, все дело в деньгах. С некоторыми они совершают странные вещи.

— Наверняка, некоторые лучше остальных, — сказал Бенедикт.

— Некоторые определенно таковы, — ответил Винсент. — Соответствует ли истина внешности, дело другое. Я часто слышал, как говорят, что если у чего-то в Лэндинг и есть цена, так это у верности.

Гвендолин опустила чашку и заявила.

— Нам не нужен честный трактирщик, Бенни.

Ее кузен моргнул.

— Не нужен?

— Ни за что. Нам просто нужен тот, кто продает свою лояльность с достаточной честностью. Она повернулась к брату Винсенту. — Есть ли на примете трактирщик, который продавшись, остается верным?

— Продажный трактирщик? — Поднял брови монах.

— Это самый быстрый путь, а мы спешим, — сказала Гвен.

Винсент задумался над ее словами, прежде чем сказать:

— Даже такая малая вещь, как наш совет — это злоупотребление нейтральностью ордена, которую мы взращивали годами.

— Что, если мы не будем просить брата Винсента? — сказала Гвен. — Предположим, мы попросили Винсента, старого учителя моего кузена дать нам рекомендацию?

— Софистика, — возразил монах. — И избито, к тому же.

— Мы просто беседуем за чаем, — не отступала Гвендолин.

— Ни у кого из нас нет письменного запроса о помощи от самого Шпилеарха.

Брат Винсент поджал губы.

— Я должен тщательно обдумать влияние моих действий на орден и остальных последователей Пути.

— Пока вы это делаете, — продолжала Гвен, — возможно, вам стоит подумать о том, какое влияние может оказать ваше бездействие на последователей Пути Шпиля Альбион вместе со всеми их соседями. Наверняка они включены в список человечества, которому, как вы говорите, служите.

Брат Винсент несколько раз моргнул. Затем он мягко поинтересовался:

— Вы не понимаете намеки, мисс Ланкастер?

— Возможно, я предпочитаю не слышать их, — добавив сладости в голосе, парировала Гвен.

Что-то подозрительное, похожее на возрожденную улыбку, внезапно проскользнуло в глазах монаха.

Гвендолин открыто улыбнулась ему в ответ.

Глава 27

Шпиль Альбион, хаббл Лэндинг, трактир «Черная Лошадь».

Бриджит шла чуть позади Бенедикта, чьи глаза пристально оглядывали улицы, по которым они от храма к гостинице, названной братом Винсентом. Ей не хотелось отвлекать его болтовней. Его обязанностью было следить за опасностью и защищать мастера Феруса от любой возможной атаки. Он не сможет делать эту работу эффективно, если она будет цепляться к нему.

— Что ты обнаружила, Фолли? — спросил мастер Ферус свою ученицу.

Причудливо одетая девушка хмуро молчала с полминуты, прежде чем ответить.

— Замерзшие души.

— Ага, — сказал Ферус, поднимая палец. — Да, очень близко. Отличная работа, дитя.

Фолли просияла и крепко стиснула свою банку с кристаллами.

— Но почему я никогда не чувствовала ничего подобного в нашем кабинете?

— Дело, прежде всего в концентрации, — ответил Ферус. — Чтобы увидеть лес не хватит горстки деревьев.

Фолли нахмурилась.

— Кажется, словно… они разговаривали друг с другом?

— Ничего настолько сложного, как мне кажется, — сказал эфиромант. — Хотя, какое-то примитивное общение наверняка есть.

Бриджит прочистила горло и сказала осторожно.

— Простите, мастер Ферус?

Эфиромант и его ученица подняли на нее взгляды.

— Да?

— Не хочу показаться назойливой, но… О чем вы говорите?

— О книгах, моя дорогая, — ответил Ферус. — О книгах.

Бриджит моргнула.