Лечить или любить?

— Моей подруге, — говорю я, — директору детского экологического центра, требуется творческая тетенька для работы в кружке — что-то вроде «умелых ручек», но с экологическим уклоном. Я дам ей ваш телефон?

— А я смогу? Я же столько лет не работала с детьми… У меня же и свои… — И я показала рукой, как крутят ручку шарманки.

— Давайте! — вдруг решительно сказала она и, уходя, спросила:

— Ас этими, американками из романов… что с ними потом стало?

— С ними все в порядке, — уверила я. — В основном они сделались писательницами, журналистками или модельерами.

Приятельница напомнила о ней почти два года спустя. Ее кружок называется «Увлекательные путешествия по земному шару». Запись — уже на следующий сезон. Занимаются в кружке всей семьей — дети, родители и даже бабушки с дедушками. Ходят на экскурсии в Эрмитаж и Музей почвоведения. Клеят модели горных систем, создают этнографические костюмы, рисуют рисунки в стиле эпохи палеолита. Недавно о ней и ее студии написали в городской газете. На фотографии она выглядит вполне довольной.

Глава 49 Подростки — о школе и «Школе»

Насколько мне известно из обсуждения в Интернете, телевизионный сериал для подростков «Школа» взрослыми людьми рассматривался так, как будто он изначально был задуман не как телефильм, в котором художник говорит о себе художественными средствами, а как некий манифест, подобный статьям Белинского или манифестам поэтических объединений начала XX века. А использовавшиеся в дискуссиях обороты типа «расколол общество» только усиливали мое непонимание происходящего. Ведь я, человек, профессионально работающий со школьниками и с семьями, имею четкую позицию…

Разумеется, я посмотрела одну за другой несколько серий «Школы». И они вовсе не показались мне «возмутительными», ничего, впрочем, не добавив ни в эмоциональном, ни в информационном плане. Я оценила оригинальную, псевдодокументальную операторскую работу, но не восхитилась ею, так как уже видела несколько фильмов, снятых подобным методом, — от него у меня рябит в глазах и болит голова.

И все «школьные» фильмы, которые считались «дискуссионными» во времена моего отрочества («Розыгрыш», «Чужие письма», «Чучело»), сегодня тоже вряд ли поразили бы меня.

И я решила спросить мнение тех, кому в общем-то и адресован сериал с названием «Школа», — у школьников-подростков. Благо, сделать это мне было вовсе нетрудно. Школьников и студентов младших курсов (я решила включить их в свое мини-исследование, так как они были школьниками совсем недавно, все помнят, а мысли свои выражают точнее) вокруг меня предостаточно.

И вот, представляю вам результаты. Всего в моем опросе участвовали приблизительно семьдесят юношей и девушек (от 11 до 19 лет) — как бывший научный сотрудник могу вас заверить, что эго вполне достаточное число для социологического опроса.

Первое, что меня поразило, — единообразие впечатлений вне зависимости от возраста, пола и социального происхождения опрашиваемого. И одиннадцатилетние двойняшки из неблагополучной семьи, и рафинированный эстет, студент университета сказали мне примерно одно и то же.

Второе — все подростки слышали о скандальном сериале и смотрели хотя бы одну серию, никто из них не смотрел его от начала до конца. В двух домах сериал смотрели родители (в одном — энергично восхищаясь, в другом — так же энергично выражая недовольство). И дети поневоле в курсе происходившего на экране.

Все подростки без исключения высказались о сериале положительно:

«Прямо сразу в глаза бросается — очень похоже!», «Говорят так, как есть», «Как будто по-настоящему в школе снимали», «Учителя похожие есть», «Некоторые эпизоды — вот так именно и бывает. Забавно».

То есть все подтверждают реализм картинки.

Дальше — интереснее. Мой вопрос: «А почему же ты не смотришь? Это же про вас, про вашу жизнь, ты сам говоришь, что очень похоже…»

Ответы делятся на вежливые и невежливые (многие дети, особенно из «простых», пытаются угадать мою позицию по отношению к сериалу и подыграть мне).

Вежливый ответ: «Да знаете, как-то все некогда, уроков много, сестренку из садика забрать, да и погулять охота…» (на каких-нибудь там «Людей в черном» «Зачарованных» и т. д. у них время находится!).

Невежливый ответ: «Да вы что говорите! Это не про нас! Совсем не про нас! Это… это я не знаю про кого… У нас в школе совсем по-другому!»

Еще интереснее. Обращаюсь к тем, кто уже способен понемногу рассуждать.

«Они похожие, но изнутри неживые», «Как схемы», «Как фантики без конфет», «Как будто создатели фильма знают, как в школе двигаются, говорят, одеваются и прочее, но не знают — зачем все это?», «Снято, как будто наблюдения в зоопарке» (юннат, знает, что говорит).

И наконец — пять потрясающих, до буквы совпадающих ответа:

«Тот, кто это сделал, — нас не знает и боится!»

А вот умненькие студенты-младшекурсники: «Так писатели-народники про народ писали. Внимательно, толково, как бы с любовью, но на самом деле — изживали свой страх. Да все равно их всех потом…»