Лечить или любить?

Люди с нормальным интеллектом, совершающие множество социальных неловкостей, встречаются не так уж редко. Общее название таких состояний — социопатии. Разброс их вариантов огромен — от безобидных людей «со странностями» до откровенно криминальных историй. Иногда социопатии развиваются в результате каких-то неврологических заболеваний, иногда (как в нашем случае) бывают наследственными.

Нет ничего удивительного и в том, что Ромина мама — «тихая мышка», которой довольно часто мешала в жизни ее собственная робость, решилась связать свою судьбу с родом активных «борцов за справедливость».

Социопатия, проявляющая себя в раннем детском возрасте, поддается коррекции. Дело в том, что эти дети, так же, как и все остальные, хотят быть хорошими, хотят, чтобы их все любили. Они готовы работать над этим (вспомним Ромины комплименты). Их надо просто учить взаимодействовать с другими людьми — непрерывно и неустанно. Доходчиво. Годами. Что, вероятно, и делала мама Роминого отца. А также отцы-командиры в армии. И воспитательница детского садика, у которой не было никаких проблем с Ромой.

Когда мы поговорили об этом с Роминой мамой, она немного успокоилась. Обсудили и ее главную проблему — Принять своего сына. Выработали некий план обучения Ромы тому, что именно он может сделать, чтобы заслужить приязнь и уважение одноклассников, учителей, других взрослых людей.

Сейчас Рома учится в пятом классе. У него есть друзья, он любит читать книги о войне. С мамой отношения ровные, но не особенно близкие. Она немного отдалилась от него, когда полтора года назад у Ромы родилась младшая сестра. Рома и его сестра обожают друг друга, хотя он очень любит ее воспитывать и «строить». Мальчик с удовольствием занимается в «школе выживания» при военно-техническом клубе. В школе у него четверки и пятерки.

Но «за справедливость» он по-прежнему борется при первой возможности. Так же, как и его отец.

Глава 54 Спина к спине…

— … И еще… мне даже неловко говорить… Саша писает в мальчиковом туалете мимо унитаза…

— Гм-м… А откуда вы знаете? — удивилась я. — Он что, сам похвастался? Или старший брат наябедничал?

— Нет, Леша никогда не ябедничает. Это нянечка школьная Сашу подкараулила…

— Значит, так… — я внимательно посмотрела на грустную большеглазую Анжелику, маму мальчиков-погодков, и принялась загибать пальцы. — Леша — дерется с членовредительством, не слушает на уроках, подначивает и бьет Сашу… Саша… — я перешла на вторую руку. — Саша — все время ябедничает на Лешу, плохо усваивает материал в школе, украл деньги из вашего кармана и игрушку у девочки из портфеля, но не признался и сказал, что все это валялось на полу… да, еще писает не туда, куда надо…

Анжелика низко опустила голову, явно угнетенная множеством и неразрешимостью озвученных мною проблем. В огромных, почти лемуровских глазах, блеснули слезы.

— Это бы все еще ничего, — почти прошептала она. — Главное — другое.

— А что же главное? — не удивилась я и приготовилась поймать на лету какой-нибудь выпадающий по случаю из шкафа семейный скелет.

— Понимаете, я была единственным ребенком в семье. Родители любили меня, заботились, но мне всегда было немного одиноко — я была робкой девочкой, мне так хотелось, чтобы был старший брат, который защищал бы меня, или наоборот, младший кто-нибудь, ради которого я сама смогла бы себя преодолеть и стать сильнее. И тогда мы, родные, были бы вместе, делились секретами, понимали друг друга… И у мужа тоже нет братьев и сестер. И вот мы… Когда я забеременела второй раз, врачи в один голос советовали делать аборт. Леша очень трудно рождался, он был крупный, я еще не оправилась, у меня был очень низкий гемоглобин и давление… Муж тоже говорил: давай подождем года три-четыре. Но я… я подумала, кто знает, как все дальше сложится, а вот он или она уже есть… И пусть они будут почти одинаковые, так им будет легче дружить… Школьные оценки, шалости всякие, шум — это все такая ерунда. Но, понимаете, я всегда мечтала о том, как мои мальчики будут дружить, заступаться друг за друга, все-таки родная кровь, спина к спине… у меня этого никогда не было.

— А они не оправдали ваших надежд?

— Леша играет с Сашей только тогда, когда вокруг нет никого другого. Или подначивает его. Просто так, для развлечения. Саша злится, ябедничает, потом бросается в драку. Они дерутся страшно, яростно… я даже не всегда могу их растащить. Что же мне делать?!

— Какую позицию во всей этой истории занимает ваш муж, отец мальчиков?

— Его никогда нет дома — он много работает, ездит в командировки. Они при нем потише себя ведут, побаиваются, так что про самые яркие эпизоды их вражды он знает только с моих слов. И, по-моему, не всегда мне верит, думает, что я преувеличиваю из-за своей природной чувствительности. Говорит: мальчишки всегда дерутся…

— А на самом деле вы не преувеличиваете?

— Они же не только дерутся, они кричат… у меня мороз по коже от их выражений. Саша: «Я тебя ненавижу! Чтоб ты сдох!» А Леша: «Когда-нибудь я убью тебя, гнида!»