Лечить нельзя помиловать (СИ)

Закрутившийся синий снег из простой позёмки превращался в настоящий водоворот, облепляя сапоги и поднимаясь выше к коленям.

— Ты лекарь? Целитель? — словно для порядка уточнил мужик, продолжая стальными тисками удерживать меня рядом.

— Я врач! — от боли на глаза навернулись слёзы. — Отпустите меня немедленно!

— Людей исцеляешь? — не отставал придурок, напряженно всматриваясь в снежный вихрь, уже достигший бедер.

— Да! — двинуть локтем куда-нибудь под ребро не получилось. Цинично усмехнувшись, психанутый козёл перехватил меня за шкирку, как котёнка, и швырнул на обледенелый тротуар. Сволочь!

«Коленки в месиво», — подумалось мне, но удара не последовало. Наоборот, закрыв глаза от слепящего злого снега, я почувствовала ощущение полета и накатившую тошноту. Премудрый Парацельс, куда там падать-то ниже земли?!

Бум! Ой, мама!

— Скотина, — от боли в ногах разом вышибло вежливость. Как и умные мысли, что агрессоров лучше не провоцировать. — Ты что творишь, болезненный?

Заражает меня сумасшествием, наверное. Иначе как объяснить, что вместо ледяного асфальта под ладонями возник мягкий черный ковёр? И мокрый тяжелый буран пропал, сменившись тишиной и едва слышными подвываниями из… угла?

— Углы на улице, — каша из живота перебралась в голову. — Всё, мозг, твоя остановочка. Что происходит?

Мгновенно взопревшая спина в дубленке натолкнула на забавную и крайне дурацкую мысль — я в помещении. Каким резус-конфликтом прямиком с улицы я оказалась в, кажется, спальне — сведений нет. Пока. Но псих, принесший меня сюда, однозначно задолжал ответ.

— Где ты, придурок? Покажись, чтобы я могла тебя задушить, — зарычав не хуже своего обидчика, я рывком села на попу, вскинув голову.

И тут же получила смачную пощечину.

— Заткнись, — равнодушно донеслось сквозь вспыхнувшее в голове марево. Кха-кха… — Встала и взялась за дело.

— Какое ещё дело?! — мокрый металлический вкус на губах вселил страх.

Господи, да что происходит? Кто тут воет? Что им от меня надо?

— Глаза продери, безмозглая простушка, — судорожный подзатыльник вспыхнул новой болью. Чья-то ладонь снова схватила за ворот дубленки, вынудив меня захрипеть и вскочить на ноги, чтобы не задохнуться. — Ну, пошла!

От мощного толчка ноги сами понесли меня к огромной кровати, накрытой роскошным балдахином. Почти упав на ложе и в последний момент затормозив саму себя руками о прикроватный столбик, я резким движением стерла с ресниц налипший и растаявший снег. Из-за чего переполох?