Лед Бомбея

– Невероятно, чтобы помощник следователя по особо важным делам Бомбея стал этим заниматься. Он же откровенный пижон. Кроме того, мой двоюродный брат работает в полиции, поэтому я прекрасно знаю, что, если у покойного нет семьи, которая могла бы о нем позаботиться, никто не станет возиться со вскрытием. В полиции просто выписывают свидетельство о смерти и затем надежно прячут его в глубинах своих архивов, чтобы оно уже никогда больше не увидело дневного света.

– То же самое происходит и в случае гибели проституток? – спросила я. – Ведь хиджры именно этим и промышляют, не так ли?

– В основном да. Но не все. И если их убивает некая «особо важная персона» по имени Джон, то ему нужно только распределить по нужным людям весьма незначительный бакшиш – а часто это делает сам содержатель борделя, – чтобы над всем этим делом опустился тяжелый занавес бюрократического молчания.

– Рэм, а ты не поработаешь со мной над этой темой? Мне нужен кто-то из местных, кому я могла бы доверять и кто не был бы связан с Проспером Шармой.

– До твоей давно забытой сестры доходят слухи, что ее муженек, возможно, прикокнул свою первую женушку, и в твоем сдвинутом маленьком мозгу возникает целая теория о заговоре, которая прославила бы какого-нибудь бомбейвудского сценариста.

– Может быть, ты и прав. Но до тех пор, пока я не получу хоть каких-то разъяснений от самой Миранды, мне придется руководствоваться своей абсурдной теорией и рассчитывать на твою помощь.

– Признайся, тебе нужен настоящий жулик, – сказал он. – А на этом деле можно заработать?

– Если на этом деле можно сочинить историю, то сам понимаешь... – Я пожала плечами. – Не мне учить тебя этому. А я могу оплачивать тебе редактирование моей программы на радио. Компания, для которой я делаю криминальный дневник, скорее всего добавит еще кое-какие деньги.

– Четыре года в Бомбее, киностолице мира, не прошли для меня даром. С чего же мы начнем?

– Я бы хотела получить заключение о вскрытии хиджры.

– Заключение о вскрытии – не проблема. Мой двоюродный брат-полицейский работает в том же здании, где находится офис следователя по особо важным делам. А мы сможем предложить ему какое-нибудь вознаграждение за сверхурочную работу? Ему ведь, возможно, придется самому заплатить, чтобы добраться до нужных бумаг.

Я утвердительно кивнула.

– Тогда подожди, пока я отправлю дружественное послание по электронной почте, – сказал Рэм. – Абсолютная секретность гарантирована: у нас своя собственная, шифровальная программа.

Через несколько минут он встал из-за компьютера.

– Пусть он пока все это хорошенько обдумает.

* * *

Спустившись вниз в кафе на первом этаже и сидя под напряженно работающим кондиционером, я почувствовала себя так, словно снова вернулись старые лондонские времена. С той разницей только, что вместо гамбургеров мы поглощали пищу вегетарианского варианта «Макдоналдса», то, что Рэм назвал «пау-баджи» – лепешку с картофельной начинкой, зажаренную в яйце.

– Здесь быстро обслуживают, – отметила я.

– В этом городе ничего не происходит вовремя, кроме ленча, – засмеялся Рэм. – Бомбей – город, где многие карьеры делаются за ленчем и где нет ничего постоянного. Это – город, в котором вчерашние коммивояжеры, торговавшие пряностями, стали владельцами сети супермаркетов, а какие-нибудь странствующие сказители – киномагнатами. – Он вытер рот салфеткой. – Но если исходить из того, что киноиндустрия сама начиналась со странствий, то я думаю, что она здесь и по сей день остается верна своим корням.

Когда мы закончили, появился хозяин с еще одним блюдом, которое внешне походило на зеленый рулет с вареньем. Он наклонился над ухом Рэма и застрекотал на каком-то непонятном мне языке. Когда я попросила Рэма перевести, он вначале отрицательно покачал головой, но после долгих настояний признался, что дал этому человеку денег взаймы на покупку маленького кафе. Рэм рассказал, что владелец кафе когда-то был сельским учителем, но потерял работу несколько лет назад, когда из-за сильнейшей засухи его деревня перестала существовать. Приехав в Бомбей среди бесчисленных мигрантов, ищущих работу в мегаполисе, он вынужден был продавать в одном из уличных ларьков под окнами Рэма кушанья, приготовленные женой.

– Они оба превосходно готовят, – сообщил Рэм. – Семейство это принадлежит к группе странствующих учителей, чья каста в прошлом запрещала им владеть землей, поэтому, чтобы как-то прокормиться, они вынуждены были научиться готовить деликатесы из того, что обычно поварами выбрасывается: всяких стебельков, корешков и тому подобного. – Он улыбнулся. – Снова заговорили о корнях. Многие люди не придают им особого значения, но, как видно, и из корней можно приготовить нечто незабываемое. – Он указал на рулет. – А это их фирменное блюдо. Они кладут масала[3] на лист, заворачивают его, варят и затем нарезают вот такими рулетиками.

Владелец ресторанчика с гордостью указал на Рэма.

– Гундас! Гундас! – воскликнул он.

– Рэм?

Рэм пожал плечами, чувствовалось, что он несколько озадачен и смущен излишним вниманием к своей особе.