Лед и пламя

– Да, тебе еще многое предстоит себе простить! Сам того не зная, ты сделал меня одновременно и безмерно несчастной, и сумасшедшей от счастья на протяжении всей моей юности. Причем ощущавшей чудовищное чувство неловкости, поскольку я понимала, что это ненормально – боготворить человека до такой степени. Но как же здорово это было – все время думать о тебе, иметь в саду тайное местечко, где мы впервые заговорили с тобой…

– Ладно, – сказал он, поглаживая ее по волосам, – я возмещу твою детскую любовь сторицей, клянусь.

– Уверен? А что если я тебе надоем?

– Не думаю.

– Никто ничего не может знать о будущем, ведь правда?

Он взял личико Кейт в ладони и внимательно на нее посмотрел.

– А ты? Где гарантия, что я первый тебе не надоем? В конце концов, если я был твоей мечтой, как ты мне рассказала, то теперь, когда мечта реализовалась, она может исчезнуть. Если я правильно понял, ты создала из меня идеал, и, если я окажусь не на высоте, ты быстренько во мне разочаруешься.

Она рассмеялась и вырвалась из его рук, откатившись на другой конец кровати.

– Не надейся, что ты так легко отделаешься! Ты меня плохо знаешь, если уж я вцепилась в свой идеал и получила его, я уж его никуда не отпущу! Впрочем, ты не можешь меня разочаровать, я знаю все твои недостатки.

– Да неужели?

– Ты вспыльчив, упрям, с большим самомнением, может, даже склонен к ссорам, во всяком случае, типичный единственный сыночек… Но, по крайней мере, не жадный: отель – прямо королевский дворец!

Точно завороженный он смотрел, как она, совершенно обнаженная, крутится посреди комнаты. За несколько недель им удалось преодолеть все условности, связанные с нелепостью их ситуации, и близость между ними стала абсолютно естественной.

– Кейт, если только это возможно, переведись в наш университет и поживи со мной в Глазго. Мне не хочется все время думать о том, что ты так далеко.

Внезапно посерьезнев, она посмотрела на него с делано важным видом.

– Что я слышу? Но ты же такой… черт, забыла слово, ты же такой независимый!

– Теперь нет. Только не рядом с тобой.

Скотт сразу вспомнил, как он упорно отказывался поселиться в доме Мэри во время их романа. А ведь тогда он был в нее влюблен, однако перспектива совместной жизни приводила его в содрогание. Зато с Кейт все было по-другому, она полностью преобразила его взгляд на любовь и совместное будущее.

– Только если ты не готова, не чувствуй, пожалуйста, себя обязанной.

– Смеешься надо мной? Да я на животе приползу к тебе! Единственная проблема – Джордж.

– Мы найдем ему другого соседа по комнате.

– Он сам все найдет. Его подружка тоже ищет жилье, да они будут прыгать от радости!

– У него есть девушка?

– С недавних пор – да. Таким образом, все может наладиться, разве что твой отец, возможно, не согласится.

– Почему? Ему придется платить вдвое меньше за аренду. Я знаю, что он не хочет больше и слышать о нас в данный момент, но при чем здесь Джордж?

– Надеюсь… Знаешь, я решила поговорить с мамой.

– Плохая идея. Пусть сначала отшумит гроза.

– Нет, это трусость. Я хотя бы позвоню ей и объясню, что люблю тебя, что я очень счастлива и она должна это принять, потому что ничего не сможет изменить.

Полный сомнений на этот счет, Скотт не сделал попытки заставить Кейт изменить мнение. Отношения Кейт с матерью касались только ее, он не захотел вмешиваться, хотя и знал, что Амели наговорит ей о нем всяких ужасов и что в конце концов Кейт в ярости бросит трубку. К чему лишняя ссора?

– Нарыв нужно вскрыть, Скотт. Потому что я не смогу вынести, если Ангус, следуя дурным советам мамы, возьмется за тебя как следует.

– Посмотрим, – уклончиво ответил тот, чтобы ее не волновать.

Не имея никаких известий об отце, он ежедневно отправлялся на винокурни в Гриноке и в Инверкипе, работая там не покладая рук. Если его лишат управления винокурнями и прядильной фабрикой, ему придется оставить целых три предприятия с прекрасными перспективами. Но в данный момент он не хотел об этом думать, поскольку это стало бы для него слишком уж большим разочарованием – не дождаться результата усилий, которые он предпринимал все последние годы. Неужели его отец до такого дойдет? По сути, это было маловероятно, но в итоге многочисленных споров и препирательств ситуация могла резко ухудшиться. Привязанность к семейной марке виски «Джиллеспи», с одной стороны, и реальная угроза быть отстраненным от любимой работы в сущности по пустяковой причине – с другой вызывали у него раздражение и чувство безысходности. Но коль уж ему уготована судьба быть уволенным по прихоти отца или его жены, то он предпочел бы опередить события и самому подать в отставку. Разумеется, при этом он не собирался работать на конкурентов или менять профессию.

– Ты чем-то озабочен, – заметила Кейт, подойдя к нему ближе.

Она прижалась к Скотту, положив голову ему на плечо.

– Уже почти два часа, красавица, нам надо поспать.