Лед и вода, вода и лед

Раньше было проще. Когда он был молод. Никогда он не ложился в постель с женщиной, не зная, кто она такая. О тех четырех девушках, которыми ограничивался весь его сексуальный стаж до того, как он встретил Еву, он знал все: встречался с их родителями, братьями и сестрами, успел побывать у них на даче и погулять с ними на детской площадке, его родители уже приглашали их на ужин, во время которого он с легкой снисходительностью смотрел, как они болтают и хихикают с его сестрой, — прежде чем решался приступить собственно к их раздеванию. Нынешний опыт был совершенно новым. Когда тебя завлекает в лабораторию и соблазняет улыбающийся профессор, о котором ты не знаешь вообще ничего. Например, замужем она и есть ли у нее дети…

Он поднимает чашку и отпивает кофе в тот момент, когда обе подходят к столику. Кофе чуть теплый, успел остыть, пока он тут сидит. Ну и хорошо. Кофейная горечь помогает держать лицо под контролем. Он поспешно прикрывает глаза, пока Ульрика и Сюсанна отодвигают стулья и садятся рядом с ним, потом снова открывает и вежливо улыбается. Он — это снова он. Андерс Янсон. Благоразумный врач общего профиля.

— Как дела?

Ульрика стремительно взглядывает на него, прежде чем ответить такой же вежливой улыбкой:

— Хорошо.

Сюсанна кивает, но ничего не говорит. Несколько мгновений длится молчание.

— А я сегодня утром белого медведя видела, — сообщает затем Ульрика. — Во время забора проб.

— О! — говорит Сюсанна.

— Самка с двумя детенышами. Всего в пятидесяти метрах.

Андерс чуть кашляет:

— Сфотографировать не удалось?

Она улыбается еще шире и строит ему глазки. Ага. Именно так это называется. Строить глазки. Внутри все сжимается от радости, и он улыбается в ответ. Внезапно ему опять пятнадцать лет.

— Нет, — говорит Ульрика. — Фотоаппарата с собой не было. Я же пробы брала.

— Как жалко, — говорит Сюсанна.

Снова все замолкают, но молчание теперь другое. Новое. Более спокойное. Андерс, отпив еще глоток остывшего кофе, поднимается было, чтобы принести еще, погорячее, когда Ульрика говорит:

— Так у вас нашлись общие знакомые…

Он, замерев, опускается обратно на стул. Под грузом собственного изумления. И одновременно ощутив вдруг невероятную легкость.

— Да, — говорит Сюсанна, подняв глаза от грейпфрута. — Мой брат какое-то время встречался с бывшей женой Андерса. Давным-давно. Пару веков назад.

Ульрика чуть улыбается, — не потому, что сказанное кажется ей забавным, а просто ободряя Сюсанну.

— Мы живем в маленькой стране, — говорит она. — Все всех знают.

Андерс по-прежнему сидит молча, взгляд его блуждает. Он смотрит сперва на Ульрику, потом на Сюсанну, потом снова на Ульрику. Она поднимает чашку и делает глоток.

— А что с ним все-таки случилось? — спрашивает она. — Удалось это когда-нибудь узнать?

~~~

— Иногда мне кажется, что он все еще жив…

Сюсанна слышит себя и поражается. Обычно она не рассказывает о том, как Бьёрн пропал. О нем как мальчишке, брате, кузене и рок-звезде — это да, но никогда о том, как он растворился во тьме и превратился в воспоминание. А вот теперь она сидит с двумя едва знакомыми людьми — симпатичным профессором океанографии и чуть менее симпатичным врачом, мужчиной, у которого когда-то хватило ума взять и жениться на Еве, и говорит то, что никогда никому не говорила.

Она тут же спохватывается, пытается забрать слова назад:

— Но естественно, это не так. Он умер. Наверное, в ту самую ночь. Или вскоре после этого.

Андерс кивает, соглашаясь. Словно это само собой разумеется. Ульрика не столь уверена.

— Но ведь его так и не нашли?

Сюсанна опускает взгляд на свой грейпфрут и качает головой. По идее, должны бы понять. Вполне ясный сигнал, что ей не хочется это обсуждать. Но Ульрика не позволяет себя остановить.

— Тогда я и начала читать газеты, — говорит она. — Когда ваш брат пропал. Мне было одиннадцать, до этого я никогда не интересовалась тем, что пишут в газетах. А тут начала. Просматривала каждую заметку о его исчезновении.

Сюсанна молча кивает. Ульрика тут же улыбается:

— Первые полгода я их все вырезала и складывала в коробку из-под ботинок. Думаю, до сих пор все это где-то лежит. Помню, была еще какая-то история о девушке из Несшё…

— Бритт-Мари Самуэльсон?

Сюсанна опять немало поражается самой себе. Она продолжает рассказывать об исчезновении Бьёрна. Называет имя той отвратительной женщины. И тем не менее ухитряется говорить как обычный, нормальный человек. Наверное, просто время уже пришло. Все-таки миновало почти сорок лет.

— Да, — говорит Ульрика. — Вроде бы так ее звали. Она говорила, что помогла ему убежать.

Сюсанна кивает.

— Да, — говорит она. — Я тоже про нее читала. Но я не знаю, чему верить.