Лёд (СИ)

Конечно, до свадебного пира было еще далеко: льды не выгладили нам сверкающую дорожку и не двинулись к берегу вместе с нами, как величественные корабли. Покончив с торжественными речами, мы впряглись в волокуши и зашагали следом за Тиндалом и Айканаро. Они не стали возвращаться на тропу, а повернули прямо на восток. Всполохи сияния ярко озаряли окрестности. Тиндал уверенно выбирал дорогу, и вскоре мы вышли на ровное ледовое поле, где ходьбу затруднял только глубокий снег. Сияние постепенно померкло и угасло, но и при свете звезд мы далеко, до самого края окоема, видели снежную равнину. Гладкость ее кое-где нарушалась заусеницами ледовых бугров или штрихами гряд и трещин. И, вопреки всем надеждам, не видно было ни холмов, ни хотя бы высоких облаков — ничего, что указало бы на приближение берега.

На ночлеге, когда мы покончили с дневными хлопотами и расселись в шатре вокруг горящей лампы, Арквенэн потребовала от меня и Ниэллина подробного рассказа о наших приключениях. Остальные поддержали ее. Меня саму на их месте разбирало бы любопытство! Да только «приключения» наши оказались не из тех, о которых весело болтать за вечерней трапезой.

— Не знаю, что и сказать, — промямлила я. — Ниэллин меня из полыньи вытащил, потом собою отогрел. Не дал в ледышку превратиться. Потом… Лютню свою разбил на растопку. А потом мы так… по буеракам тащились….

Я умолкла: язык не поворачивался рассказывать дальше.

Ободряюще пожав мне руку, Ниэллин продолжил прямо и спокойно:

— Тяжело было. Я за собой не уследил, заболел. Если бы не Тинвэ, угодил бы прямиком в Чертоги. Она меня из таких буераков вытащила, из которых возврата нет. Ну и… Мы вместе были в смерти, мы не можем быть отдельно в жизни. Вот мы и принесли обет. А как очнулись толком — тут и вас услышали.

— Ну и ну, — помолчав, сказала Арквенэн. — Понятно, отчего вы малость не в себе. Тинвэ, так ты теперь целительница?

Я помотала головой. Не хотелось бы мне исцелять кого-нибудь тем же способом, что и Ниэллина!

А он привлек меня к себе и сказал серьезно:

— Тинвэ — моя жизнь. А я, дурак, едва не опоздал это понять.

Если он — дурак, что говорить обо мне? Я-то все время опаздывала понять, кто для меня Ниэллин!

— Арквенэн, душа моя, а ведь я умнее! — похвастался Алассарэ. — Я давно понял, что мне без тебя жизни нет. Может, не будем ждать, как Тинвэ с Ниэллином, пока нас Владыка Мандос обвенчает? Без него обет дадим.

Зардевшись и тщетно пытаясь сдержать улыбку, Арквенэн ответила строгим голосом:

— Только на берегу! Подальше от хищных зверей. Мало радости давать тебе клятвы, пока ты так и норовишь сунуться медведю в пасть!

— Но я вовсе не собираюсь соваться медведю в пасть! Один раз было, и то нечаянно! — возмутился Алассарэ.

Арквенэн ладонью прикрыла ему рот:

— Имей терпение.

Тут же она обхватила его за шею и расцеловала, изрядно смягчив жестокость своих слов. Утратив волю к борьбе, Алассарэ покорно вздохнул:

— Так и быть. Потерплю до берега. О, придумал! — он радостно потер руки. — Вместе с Ниэллином и Тинвэ отпразднуем. Самим пир готовить не придется!

Мы с Арквенэн испепелили его взглядами. Да что толку! Алассарэ сделал такое умильное лицо, что сердиться стало совершенно невозможно!

Теперь, когда мы ждали, что поход наш кончится праздником, мы стремились к берегу еще нетерпеливее. Жаль, берег не торопился к нам навстречу.

С каждой гряды мы жадно высматривали сушу, но вокруг, сколько хватало взгляда, простирались привычные ледовые поля. И Айканаро, по-прежнему державший связь с Артафиндэ, утверждал, что и тот еще не видал берега, хоть и опережает нас на несколько кругов.

Вскоре погода снова стала пасмурной и ветреной, край окоема скрылся в мутной дымке. Мы с Арквенэн то и дело приставали к Тиндалу с расспросами, не чувствует ли он перемен во льду. Он долго отмалчивался, а однажды буркнул:

— Чувствую, да не то. Берега нет, лед сплоченный. Лиг на пять, а то и дальше, ни полыньи, ни трещины.

Раньше нас обрадовала бы такая новость. Но не сейчас: припасы, добытые еще до нашего разделения, заканчивались, мы снова берегли пищу и топливо. Голод подобрался к нам вплотную. Раз во льду нет прорех, мы не добудем ни рыбы, ни морского зверя. Мужчины готовы были, презрев опасность, поохотиться на медведя. Однако нам не попадались даже их следы — медведи обходили голодные места стороной.

Нам оставалось только изо всех сил торопиться на восток в надежде, что по дороге попадется хоть какая-то добыча и мы не протянем ноги, не дойдя до берега самую малость. На ходу мы по-прежнему с каждой возвышенности всматривались в сумрачные дали, но выглядывали уже не сушу, а морских зверей или хотя бы туман над полыньей.

Темное пятнышко в ложбине между грядами в сотне шагов от нас первыми заметили Тиндал с Айканаро. Схватив копья, они налегке побежали туда — вдруг это заплутавший морской зверь? Мы следили за ними с ледовой гряды, сдерживая урчание в пустых животах.

Добежав, мужчины повели себя очень странно: склонились над непонятным предметом, а потом, потрясая копьями, с радостными воплями пустились в пляс!

Что они нашли?!