Лед тронулся

Вадим позвонил Юле. Понимал, что шаг неразумный. Судя по Сашиным словам, Юля определилась. Но…

— Юлька, привет!

— Приветик, Вадик. Как ты? — Голос звучал очень приветливо.

— Да вот, раскрутился немного с делами. Хотел заехать.

— Ой, давай завтра. Мне сегодня не с руки.

— А мне сейчас хочется… — Вадим произнес фразу капризно-занудным тоном. Как дети, когда канючат, выпрашивая сладкое перед обедом.

— Нет. Правда не могу. У меня… Ну, не важно. У меня сегодня дела есть. Приезжай завтра с утра.

— Ладно, — нехорошее подозрение закралось в душу Вадима. И вдруг, неожиданно для самого себя, он спросил: — Лешу ждешь?

— А если и так? — Юля вдруг сорвалась в истерику. — Мне судьбу свою надо устраивать! Сколько я могу ждать, пока ты?.. Короче, не твое дело! Я сплю с тобой, зная, что у тебя она? Сплю. Вот теперь мы сравнялись — у меня жених. Не хочешь так — скатертью дорога! Хватит быть собакой на сене!

— А он про меня знает? — Вадим старался говорить спокойно.

— Знает, не знает! Какая тебе разница? Не бойся, на дуэль не вызовет!

— Я серьезно. Мне надо понимать, — зачем ему «надо понимать», Вадим и сам не знал.

— Он в курсе, что давно был короткий романчик, — Юля неожиданно заговорила не просто спокойно, но даже по-дружески.

— Ладно, завтра заеду, поговорим!

— О’кей! Буду ждать. Я правда, по тебе соскучилась!

Вадим положил трубку. Он не был расстроен. Он был растерян. Может, он действительно чего-то в этой жизни не понимает? Мир как-то слишком быстро стал меняться. С одной стороны — детский романтизм Саши. С другой — почти циничная откровенность Юли. Мол, делай то, что тебе самому удобно и выгодно, а на остальное начхать! Хотя… Разве он сам не так же живет?

И вот от этой мысли, что он сам такой же, как Юля, как Марлен, Кашлинский, Вадиму стало совсем грустно. Он быстро собрал портфель и поехал домой. Там, по крайней мере, Лена и Машка. Которых он действительно любит. И на которых может рассчитывать. И, что его оправдывает, ради которых он готов на все. Счастливую жизнь он им обеспечит!

Наверное, Лена увидела в окно, как Вадим во дворе паркует машину. Когда он поднялся в квартиру, из кухни плыл запах его любимого харчо.

— Откуда баранинка? Отец привез? — Вадим пытался испомнить, не сам ли, побывав пару дней назад в подсобке у «своего» мясника, добыл баранину. Но к собственному ужасу понял: он вообще не представляет, что там покупал. Торопился, думал о делах, даже не видел, что мясник накидал в коробку из-под макарон. С такой тарой было безопаснее выходить из подсобки, макароны в дефиците не числились. Правда, и есть их тоже не стоило… Мясник считал, что обэхээсэшники на такую коробку особо реагировать не станут. Вадим же не сомневался, что недавно появившаяся статья Уголовного кодекса, — об ответственности за торговлю «мимо прилавка» — не его статья, а мясника милиционеры трогать не будут. Им самим где-то кормиться надо.

— Нет. Я сегодня на рынок съездила. Могу я использовать машину не только во благо Машке, но и тебе? — Лена задорно улыбнулась.

Уже три месяца она ездила на бывшей машине Вадима. На «шестерке». Себе он взял новенькую «семерку», самую престижную, если не считать «Волги», машину. Конечно, появлялись уже и иномарки, но ими рулили кооператоры. Людей, пересевших на иномарки, Вадим считал сумасшедшими. Чтобы так нарочито демонстрировать свое богатство, вызывая ненависть соседей и гаишников, надо было совсем свихнуться…

Лена, в основном, ездила по делам дочери. Иногда забирала ее из школы, возила на занятия по самбо (Машке месяц назад взбрело в голову, что девушка должна уметь за себя постоять, и она записалась в «Самбо-80», благо располагалась секция недалеко от дома, в Теплом Стане). Работать Лена не пошла, сначала ждала сентября, а теперь из-за близкого отъезда в США работа отпала еще на полгода. Так что выезжать ей особо и некуда было. К тому же она плохо ориентировалась в городе.

Удивительно, но прожив в Москве всю жизнь, зная центр как свои пять пальцев, за рулем Лена терялась. Она плохо представляла, куда ехать можно, а куда нет, где повернуть, как развернуться. Поэтому поездку на рынок ради вкусного ужина для любимого мужа можно было точно приравнять к героическому поступку!

— Пап, я пошла спать, у меня подъем в полседьмого, — пыпалила Маша, влетев на кухню. — Ты, вообще, как?

— Привет! Нормально. А что ты такая бешеная? Ты же не уснешь.

— С Мишей я всегда усну! Он мягкий.

Плюшевого медведя Вадим подарил дочери лет десять назад, От его первоначальной пушистости мало что осталось. Над этим и Машка поработала, и Хэппи, когда была щенком. Маша с ним не расставалась. Она брала его с собой каждый раз, когда ночевала у бабушек с дедушками, вспоминала о нем в первую очередь при переезде весной на дачу и осенью обратно в Москву.

— А ты Мишу своего в Америку возьмешь? — Вадим ехидно усмехнулся. — Или заведешь себе там Джона?

— Мой возраст и пионерское прошлое не подразумевают возможности секса с иностранцами, — Маша с вызовом посмотрела на отца. — Вот!