Лед тронулся

На какую-то секунду Яковлев остался один. Откинулся на спинку своего знаменитого кресла и прикрыл руками лицо. Вадим, поняв что вычленить из радиотреска он все равно ничего не может, рванулся к главному редактору.

— Что произошло, Егор Владимирович?

— Жопа! — От Егора прилично попахивало спиртным. — Идиоты! Государственный переворот произошел. Вот что произошло! В город вводятся танки! Приехали!

— Где танки? Я полгорода проехал — не видел.

— Горбачев жив и здоров. Под арестом в Форосе, — Егор будто не слышал Вадима. — Существуют арестантские списки. Ельцин пробивается, или уже пробился в Белый дом. Там митинг.

— Погодите, Ельцин поддерживает Горбачева? — Вадим не мог поверить собственным ушам. Была, конечно, у Яковлева привычка шутить с серьезным лицом. Но сейчас, похоже, он вовсе не хохмил.

— Об этом долго говорить. Они враги, конечно, но шлепнут их обоих. А кого первым, кого вторым — не важно.

— Армия на чьей стороне? — Вадим помнил из учебника истории, что при перевороте побеждает тот, кого поддерживает армия.

— Насколько я знаю — генералитет за ГКЧП, средний офицерский состав, вплоть до полковников, в основном на стороне Ельцина.

— Будет гражданская война? — Вадим задавал вопросы как бы по инерции. Осознавать смысл ответов он не успевал.

Яковлев взглянул на Вадима, будто только что его заметил.

— Не знаю! Выпить хотите?

— Нет, спасибо. А что делать?

— Что можете! Мы, те, кого запретили, намерены сделать «Общую газету». Соберем материалы журналистов из всех редакций и выпустим. Если найдем типографию, чтобы отпечатать.

— Ельцин в Белом доме. Выступает на митинге! — прокричал кто-то Егору.

— Пробился! — с облегчением и с каким-то восторгом в голосе выдохнул Егор.

— А что за станция — «Эхо Москвы»?

— Потом, Вадим, потом! Слушайте правильное радио. Может, несколько часов еще не закроют.

— Наше? Ну, в смысле советское или западное?

— Наше, наше! — Егор встал. — Пока еще наше.

Покрутившись минут двадцать в редакции, Вадим позвонил на фирму, в кооператив. Непрошенные гости не появлялись, из юристов собрались почти все, кроме Кашлинского и Юли. Саша пока не приезжал. Ну, это и не удивляло, он давно уже редко бывал в офисе. Позвонил в Пассаж. Там тоже слетелись все его юристы. Звонила Погодина, спрашивала Вадима. Просила передать, что она — дома. Ждет звонка.

Вадим прямо из редакции перезвонил Ларисе. Хотел было объяснить, что пока не знает, когда поедет на дачу, но не успел. Лариса, едва поздоровавшись, сообщила, что на Ленинском видела танки, что у нее истерика чуть не случилось, что она будет сидеть дома с мамой и никуда не поедет. «Ну и слава богу», — решил Вадим. Еще Лариску сейчас где-то подбирать, договариваться по времени — ну никак не с руки.

Попробовал дозвониться до Автандила. Никто в ординаторской не брал трубку. Времени уже было три часа дня. Если он еще не дома, то жена точно там. Она вообще, кажется, в отпуске. Решил ехать к Автандилу домой — через весь город, в Теплый Стан. Заодно и на танки на Ленинском посмотрит.

Приемник в машине брал только средние волны. А «Эхо» вещало на FM-диапазоне. Вадим минут десять просидел в машине, не трогаясь с места, пытался, ну вдруг повезет, поймать нужную волну — увы!

Заметил среди толпы, все разбухавшей у входа в редакцию, несколько плотных кучек людей. «Наверное, у них есть радио» — догадался Вадим. Вышел из машины.

Услышать ничего не удалось, но главное ему пересказали: Ельцин в Белом доме, Горбачев жив, в Москве танки. Людей призывают идти к Белому дому на защиту Российской власти.

«Ого, как интересно — Советская власть против Российской. Это тебе не пресловутая „война законов“. Это уже реальная политика!» Но политика — его не волнует. Однако что-то в этом утверждении не совпадало, не сходилось. Волновало, в том-то и беда! Но почему?

И вдруг Вадим понял, почему. Потому что все его личные надежды опять обмануты. Все будет по-старому. Опять пустые прилавки, чушь в газетах и по телевизору. Опять транспаранты про славную КПСС.

Вадим истерически рассмеялся. Благо сидел в машине один и никто его не видел. Он смеялся над собой. Ведь КПСС — его партия. Он, как бы, ее член. Решил — приедет домой, найдет партбилет, должен лежать в шкатулке с документами, и порвет! Пусть хоть так отомстит. Но он порвет! Глупо, конечно! Но хоть что-то самому надо сделать!

* * *

Дверь открыл Автандил.

— А твои где? Привет! — Вадим заметил, что друг как-то необычно суров, брови сдвинуты.

— Я их отправил к теще. Так надо. Спокойнее будет, — ни улыбки, ни приветственных слов.

Вадим решил чуть разрядить обстановку:

— А ты что — лечащий врач Ельцина? Ах, ну да! Ты же детский врач, а у него «детская болезнь левизны в коммунизме». Такой диагноз, кажется, поставил Лигачев словами Ленина?

— Тебе охота шутить в такой ситуации, хохмач? — Приветливостью тон Автандила никак не отличался. — Что тебе нужно, я тороплюсь!