Лед твоих объятий

— Как ты это сделал?

— Магия.

Кимли пожал плечами, и я ощутила это движение всем телом. И ужасно захотелось прижаться еще плотнее, обнять мужа, коснуться его губ…

— А теперь, спи, — приказал Кимли. — Тебе нужно набраться сил.

Мне достался короткий поцелуй, и я провалилась в сон.

— Леди Диана, успокойтесь, — он посмотрел на мать жены. — Никакой опасности нет. Ребекке просто нужно набраться сил и восстановиться.

Леди Гринделл всхлипнула и принялась искать по карманам сигареты.

— Я не могу видеть ее такой, — дрожащими руками достав пачку, призналась женщина. — Не могу. Бекки никогда ничем не болела, она всегда была сильной девочкой, а сейчас… Это ужасно. И этот ее взгляд…

Леди Диана попыталась закурить, но у нее не получалось — зажигалка ходуном ходила в длинных, унизанных кольцами пальцах, и пламя все время гасло.

— Дай сюда, Ди, — раздраженно сказал Гринделл. — Сколько раз я просил тебя не смолить эти проклятые "Бресс" в моем присутствии.

Герцог забрал у жены сигареты и раздосадовано смял пачку.

— Себастиан, ну, сделайте что-нибудь, нельзя же просто сидеть и смотреть, как моя дочь умирает, — не обратив внимания на поступок мужа, воскликнула леди Диана. Ее глаза были полны слез. — Вы должны что-то предпринять.

— Мы делаем все возможное, миледи, — как можно мягче ответил он.

Дорг подери, можно подумать, он бездействует. Подключил всех, кого можно, да только, что толку, если Бекс не принимает магию? Ребекка словно в кокон завернута, и от нее отскакивает любое магическое воздействие.

— Знаете, Кимли, я уже третьи сутки слышу от вас, что Бекки нужно отдохнуть, но моя дочь не может подняться с постели, а эти ваши докторишки не в состоянии сказать, что с ней, — вмешался Гринделл. — Хватит. Мне это надоело. Я забираю Ребекку домой.

Александр выпрямился и окинул его неприязненным взглядом. Что ж, ничего удивительного. Он прекрасно понимал своего тестя. Герцог не привык бездействовать, и терпение определенно не входило в число его добродетелей.

— Вы не совершите этого, если не хотите навредить Ребекке, — спокойно ответил он. — Рядом с вашей дочерью все время дежурят самые лучшие врачи, ее состояние находится под постоянным контролем.

— И что толку? — вспылил Гринделл. — Ей не становится лучше.

— Но и хуже тоже, — парировал он. — А это уже неплохо.

Неплохо… Еще бы самому в это поверить… Крев сатари. Нужно верить. Нужно. Иначе все будет напрасно — и его возвращение к жизни, и сама жизнь. За те сутки, что Ребекка пробыла без сознания, он чего только не передумал. До мельчайших подробностей вспоминал прожитое с женой время, анализировал, пытался понять, что делал не так… Что говорить? Он все делал не так. Не захотел поверить собственному сердцу, цеплялся за прошлое и отталкивал от себя Бекс поступками и словами, гордился своей принципиальностью и не желал видеть реальность. Бедная Ребекка. Удивительно, как еще она терпела так долго и не бросила его? Как выносила его равнодушие и грубость? Глупец. От чего он все время бежал? Почему не захотел остановиться и понять, что счастье — вот оно, рядом, только протяни руку и возьми. А он все гнался за эфемерным прошлым, тонул в воспоминаниях и не желал замечать очевидного — та, без кого невозможно жить, вовсе не Анна. Тогда, четыреста лет назад, когда он сходил с ума от страсти к Энн, ему казалось, что хуже быть уже не может. Как жестоко он ошибался. Энн никогда не была его сатой, его истинной, и он даже не представлял, какая боль охватывает душу, когда страдает сата. Артур и Анна знали это, а он — нет.

Он устало потер лоб.

Брат с женой все время были в особняке, поддерживали его, пытались помочь Бекс. Анна даже Белую Деву попыталась попросить о помощи, но та, появившись у постели Бекс, лишь молча покачала головой и посмотрела на него с мягким сочувствием.

Крев сатари, в тот момент, он потерял надежду. А сейчас… Он сам не знал, почему продолжает упорно надеяться на то, что Ребекка поправится. Может, потому что верил в эту доргову девчонку. Верил в силу ее духа и в неистребимую жажду жизни.

"Живи, Бекс. Ты должна жить. Небо опустеет, если тебя не станет, — тихо шептал он, сидя ночью у постели жены. — Мое сердце опустеет…"

— Невыносимая ситуация, — пробормотал Александр, отвлекая его от тягостных мыслей.

Гринделл отошел к окну и, достав из кармана конфискованную у жены смятую пачку, расправил ее, вытащил ароматную "Бресс" и закурил.

— Алекс, — с укором посмотрела на него леди Диана.

— А? Прости, Ди. Нервы никуда не годятся, — Гринделл затушил сигарету и виновато покосился на супругу. — Поехали домой. Все равно от нас тут никакого толка.

Александр подошел к жене и заглянул ей в глаза. Леди Диана машинально погладила супруга по щеке и грустно вздохнула.

— Пойдем, Ди, — повторил герцог.

— Езжайте, леди Диана. Как только Ребекке станет лучше я сразу вам сообщу, — поддержал он тестя.