Лед твоих объятий

– Это Кимли, да? – сжал кулаки Симмонс. – Это он запрещает тебе…

– Не говори глупостей, Грегори, – перебила я друга.

Грег залпом выпил вино, с громким стуком поставил бокал на деревянную столешницу и резко сказал:

– Однажды я освобожу тебя, Бекки. Ты не будешь зависеть от этого доргова ублюдка. Думаешь, я не знаю, что ты не по своей воле вышла за него замуж? Да и он тебя не любит, это все знают.

– Не мели чепухи, – оборвала я Симмонса и встала из-за стола. – И выброси из головы глупые мысли. У меня прекрасная жизнь, и я не собираюсь ничего в ней менять. Рада была увидеться, Грег.

– Бекки! – Симмонс поднялся, откинув стул, и потянулся ко мне.

– Не провожай, Грег, – остановила я его. – Не нужно, чтобы нас видели вместе.

Я вышла из ресторана, высоко задрав подбородок. В голове все еще звучали слова Грегори: «Он тебя не любит», но я не желала портить себе настроение. Я ведь тоже не люблю Кимли. Зато у нас с ним прекрасный секс. И этого вполне достаточно для того, чтобы семейная жизнь была более-менее сносной! А чувства… Нет уж, я никогда не буду унижаться, выпрашивая их у мужчины.

Себастиан Кимли

– Лорд Кимли, умоляю, вы неправильно поняли! Это не я!

Визг Портена начинал действовать ему на нервы. Битых полчаса он беседовал с дорговым ублюдком и был уже недалек от того, чтобы избавить мир от его мерзкой рожи.

– Я очень уважаю леди Кимли! Я бы никогда не написал про нее ничего плохого! Поверьте, я вас не обманываю!

– Да? – он скептически усмехнулся.

– Разумеется! – попытался приосаниться Портен, но тут же снова сжался и кинул на него настороженный взгляд.

– Хочешь сказать, это не твоя статья?

Он ткнул в руки писаки вчерашнюю газету. На развороте была фотография, где Бекки стояла с бутылкой монского и смотрела в объектив пьяным, расфокусированным взглядом. И это при том, что он точно знал, что Ребекка никуда не отлучалась из дома и никак не могла быть на вечеринке в Сарте.

– Нет! Нет, уверяю вас, это не я!

Глазки журналиста забегали, губы задрожали… Не мужчина, а слизняк какой-то.

– Неужели?

Он брезгливо посмотрел на Портена, а тот рухнул на колени и принялся оправдываться:

– Это все завистники! Клеветники! Погубить меня хотят! Верьте мне, лорд Кимли, я бы никогда! Никогда, слышите? Разве ж я не понимаю, кто такая леди Кимли?

– И кто же?

Он презрительно скривился. Смотреть на заикающегося журналиста было противно. Он нашел писаку в одном из дешевых борделей, и сейчас тот выглядел невероятно жалко в расстегнутой мятой рубашке и без штанов.

– Не я! – жалобно скулил Портен, ползая у него в ногах. – Единым клянусь, это не я! Лорд Кимли, пощадите! Я… Я все для вас сделаю, только не убивайте!

В глазах журналиста плескался настоящий ужас. Видно, Портен успел покопаться в его биографии и знал, с кем имеет дело. Что ж, тем лучше. Порой дурная слава может сыграть на руку.

– Имя, – жестко сказал он.

– Простите?

– Имя того, кто устроил эту гадость.

Он поднялся со стула и навис над Портеном.

– Я не знаю! – попытался соврать журналист.

Он легко щелкнул пальцами, и писака, захрипев, схватился за горло:

– А-а…

– Вспомнил?

– Да! – просипел Портен.

Он чуть ослабил воздушную петлю.

– Это Сантор! Это он написал!

– Вот видишь, а говорил, память плохая, – усмехнулся он и резко спросил: – Кто заказывал тебе статьи о Ребекке?

– Я скажу, – торопливо пробормотал Портен. – Я все скажу! Это Фейрас, это все она! Завидовала леди Гринделл, особенно когда та стала встречаться с ее бывшим ухажером Пирсом, потому и устроила травлю в прессе. Вы поймите, мы люди подневольные. Кто платит, тот и прав. Фейрас не скупилась, вот мы и писали все, что она просила. И про алкоголь, и про разгульный образ жизни, и про бесконечных любовников миледи.

Журналист поднял на него глаза и слезливо прогундосил:

– Понимаете, у меня жена больная, трое детей. Мне деньги нужны. Каюсь, врал и измышлял небылицы, но я не виноват. Отпустите меня, лорд Кимли! Я больше ничего не знаю!

– Отпустить? – он задумчиво посмотрел на журналиста. – Чтобы ты и дальше поливал грязью имя моей супруги?

– Никогда в жизни! Я больше ни строчки… Я… Вы даже не сомневайтесь!

Он глядел на пресмыкающегося писаку и чувствовал поднимающуюся в душе горечь.

– Имена остальных. – Он положил перед Портеном лист бумаги и ручку.

– Что?

– Пиши всех, кто участвовал в травле моей жены.

– Я напишу, – бормотал журналист. – Напишу…

Портен принялся торопливо выводить фамилии, а он смотрел на продажного писаку и готов был размазать того по стене. Мерзкий ублюдок! Столько дерьма за последние годы на Ребекку вылил! Удивительно, как она еще не свихнулась? Другая бы уже сломалась. А главное, ведь никто… Никто из родных не усомнился! Все поверили – и Гринделл, и Ричард, и Мартин. Имя Ребекки полоскали на каждом перекрестке, а они и пальцем не пошевелили, чтобы выяснить правду и закрыть всем рты!

– Вот, – подобострастно улыбнулся журналист, протягивая ему бумагу.

Длинный список из двадцати фамилий заставил его беззвучно выругаться. Крев сатари! Мерзкие твари!

– Вы меня теперь отпустите? – с надеждой спросил Портен.