Лед твоих объятий

Да, мой мальчик оказался настоящим бойцом. Все трое суток я поддерживала его своей магией, а он изо всех сил укреплял нашу связь, делая невозможное. Обычно на привязку способны только годовалые щенки. Все остальные для этого просто не подходят. Маленькие не выдерживают магии человека, более взрослые никого не принимают в качестве пары. А тут мелкий кроха – и такая сила воли и желание жить!

«Ррр-ав!» – Шустрый розовый язычок прошелся по моей щеке.

– Я тоже тебя люблю, – усмехнулась в ответ.

Душу затопило такой радостью, что я не удержалась от счастливой улыбки. Мое маленькое чудо. В нем столько любви и преданности!

– Нет, Шанти, не трогай халат Себастиана! Положи, я сказала! Что? Соскучился? Я тоже скучаю, малыш.

Да, я скучаю по этому доргову Кимли. Как уехал два дня назад, так и пропал. И никаких вестей. Где он, что с ним…

А я сижу в имении, под домашним арестом, и даже не пытаюсь его нарушить. Странно, да? Сама удивляюсь.

После поездки в Долину Смерти во мне что-то изменилось. Наверное, я впервые поняла, что во многом была не права. И впервые серьезно проанализировала свою жизнь.

В детстве я была обычной, спокойной девочкой. Не заносчивой, не избалованной. Обожающей книги и уединение и с презрением относящейся к бриллиантовой молодежи. Так что же произошло? Почему я сама превратилась в представительницу «ледяных бриллиантов»?

Крев сатари! Вспомнились слова Эдварда: «Ты слишком маленькая, Бекки. Ты ничего не знаешь о жизни и о мужчинах». И после его предательства я, словно в отместку, кинулась узнавать и жизнь, и мужчин. Правда, с последними мне не сильно-то и везло. Грег, Саймон и Олли – вот и все мои «трофеи». В то время как пресса кричала о бесчисленных похождениях Ребекки Гринделл, я так и не смогла избавиться от тени Эдварда и никому не верила.

С Грегом я переспала после аварии. Мы тогда летели в Лас-Парну, полет был сложным, в довершение всего у нас отказал двигатель, и мы только чудом остались живы. Мне удалось посадить заглохший двиг на узкий карниз, выступающий над пропастью, и Грег на радостях стал меня целовать, а потом мы оказались на земле и… Позже Симмонс сделал мне предложение, но я отказалась. После предательства Эда я поклялась никогда не выходить замуж. Глупо, конечно.

А дальше был короткий роман с Саймоном Пирсом, главным заводилой сартского общества. Именно тогда я стала «любимицей» журналистов. Они подкарауливали меня у дома Сая, фотографировали на вечеринках и пати, выискивали любой компромат, а если не могли найти, придумывали его сами. Это уже потом я узнала, что свора придворных писак получила неплохие деньги от Марджори Фейрас, бывшей пассии Саймона. И все статьи были заказными. Только что толку? Благодаря стараниям купленной прессы, от моей репутации не осталось камня на камне. И терять мне стало нечего. И бояться тоже… нечего. Наверное, тогда я и стала такой безрассудной. Без раздумий кидалась в любые авантюры, не страшилась никаких ужасов и смеялась в лицо опасности.

А потом был Олли Дарен. Спокойный, невозмутимый и хладнокровный. Он научил меня прыгать с дрэбом и плавать на карбах. Добрый старина Олли. Несмотря на свою внешнюю бесстрастность, в постели он творил чудеса. Но наш роман не продлился долго. Олли уехал в Кингстаун, устроился на работу в кревную двигорню, а через месяц разбился на экспериментальном двиге.

Да, не слишком веселая жизнь, если вдуматься. Бесконечные вечеринки, ненужные знакомства, ссоры с отцом и недовольство семьи. И душевная пустота, которую я ничем не могла заполнить.

Шарг! Я слишком далеко зашла в своем желании заглушить боль. Да, Эдвард меня предал, и что? Разве стало мне легче от того, что я растоптала свою душу и репутацию? Разве это вернуло мне утраченные иллюзии? Разве сердце перестало ныть? А родители? Они-то в чем виноваты?

Крев сатари! Я сжала руками голову, представив, сколько боли причинило отцу мое беспутное поведение.

Пока я бунтовала и вела себя как глупый подросток, мама совсем потерялась в мире своих фантазий, папа стал недоверчивым и подозрительным, а Мартин… Нет, Марти всегда был дорговым засранцем, ему мои выходки были на руку. Как же! На моем фоне он выглядел особенно выигрышно. Единственная надежда семьи, безупречный наследник, отрада и утешение.

А я все неслась куда-то, торопилась, опаздывала. И только недавно поняла, что бегу от себя самой.

– Что, Шанти? – Я посмотрела на поскуливающего щенка. – Хорошая? Это я-то? Нет, малыш. Хорошего во мне мало. Так, дурь одна и больше ничего.

Арс возмущенно тявкнул.

Я слышала его эмоции, его уверенность во мне, его любовь. Шарг! Как же мне не хватало этой безоглядной веры и преданности! Когда любят не за достижения, не за красоту и таланты, а просто потому, что ты – это ты.

– Спасибо, Шанти. – Я смахнула выступившие слезы и прижала к себе щенка: – У нас с тобой все будет хорошо, вот увидишь.

Себастиан Кимли

Темнота была живой. Он чувствовал ее всей кожей. Неприятное ощущение. Он уже и забыл, как это бывает, слишком давно не прибегал к древней магии – опасной, затягивающей, манящей.