Лед в твоем сердце

– Простите, – вмешался вдруг Арс. – Что-то случилось? Тимур никого не трогал. Мы… мы ничего не делали. Зачем вы вызываете его? Он что-то натворил?

– Эй, – пнул я его ногой под столом.

– Анатолий Викторович, сегодня Тим весь день со мной. Поэтому… – не унимался Богданов. Как баба себя ведет, ей-богу.

– В общем, Тимур, я прошу тебя как мужчину, – дирек говорил вроде и тихо, а вроде и очень громко. В шумной столовой на него никто не обращал внимания и, кажется, никто не слышал. Зато мои перепонки разрывались от голоса Анатольевича.

– Давайте без этого, – вздохнул устало я. Продолжение фразы слишком очевидное.

– Держись подальше от моей дочери, – все же закончил директор. Я думал, что слова не заденут. В самом деле, у меня не было никакого желания пастись рядом с Машей. Я думал, так смогу проучить этого выскочку. Но когда Анатольевич озвучил вслух свой твердый наказ, мне стало противно. Нет. Скорее даже обидно.

Будто я недостоин. Будто я кусок мусора под его ногами. Чем отличаюсь от других? Кто-то ведь может находиться рядом с Уваровой, кому-то она может дарить улыбку и трепать волосы. Так почему этим кем-то не могу быть я? Нет, она мне не нравится. Вообще не нравится. И общаться с этой ненормальной не хочу. Но почему-то слова дирека сильно подпортили настроение.

Где-то внутри зажегся огонек. Так всегда бывает, когда тебе что-то запрещают. А если еще запрещает ненавистный человек, вдвойне охота идти наперекор.

– Ничего не могу обещать, – усмехнулся я.

– Тимур, давай все же разойдемся мирно. Моя дочь и ты – вы слишком разные. Она не для тебя. Запомни это.

Мне хотелось послать его, выплюнуть весь негатив, который осел на легких. Но я почему-то промолчал.

Не для меня.

Если она не для меня, то для кого же? Разве есть девушки, которые могут быть не для меня? Твою мать. Серьезно. Когда тебя сдвигают бескомпромиссно, это хреново. Это очень хреновое чувство.

– Тим, о чем он? – спросил Арс. Анатолий Викторович к тому моменту уже отчалил.

– Да пошел он, – цокнул я. Учить меня вздумал. То шантажирует, то запрещает что-то. Нашелся папочка заботливый.

– Ты показал ему видосы? – подвинулся Чайка, разглядывая меня во все глаза.

– Нет.

– А почему тогда он про дочку заговорил? – уточнил Богданов. Какие все любопытные нынче.

– Потому что узнал, что мы знакомы с Машей. И потому что она провела ночь со мной.

– ЧТО? – прикрикнули парни как по команде. Шок так и читался на их лицах. Конечно, подумали не о том.

– Рты закройте.

– Ты ее трахнул? – не выдержал Федя.

– Тим, твою ж… – качнул голой Арс, осуждающе поглядывая.

– Не спал я с ней. Делать мне больше нечего.

– Так… а что тогда?

– Просто сидели на крыше до утра. В общем, это неважно. Анатольевич видел нас вместе, и его это зацепило. Вот и все.

– Тим, так нельзя. Ты сначала издеваешься над ней, а потом в друзья, что ли, набиваешься? – разозлился Богданов. Фраза его прозвучала так странно, что я даже задумался. Мы не друзья. Не трахались. И не планируем. Почему тогда меня цепляет этот проклятый запрет? И почему «издевался над ней» режет слух.

– Скажешь тоже, – усмехнулся Чайка. – Тим с такими, как эта мышь серая, водиться не будет. Да и Алиска ж твоя…

– Она не моя! – прикрикнул я раздраженно. Только сам не понял, что мне не понравилось во фразе Феди.

– Тим, перестань с ней общаться, – требовательно попросил Арс. – Не нужно. Если вы вдруг станете друзьями, если…

– Что ты несешь? – процедил недовольно я.

– Тим, для нее будет удар узнать, что за говно ты кинул в нее однажды. Пока не поздно, останови этот проклятый поезд.

– Арс, ты с головой не в ладах? – буркнул Чайка.

– Тим, я серьезно. Давайте остановимся здесь, а? Тебе не жалко ее?

– Да что ты несешь, Сень? – пнул его в бок Федя.

– Хватит, – поднялся я из-за стола. Слушать нотации было невыносимо. Хватит одного правильного на мою голову. Если вдвоем начнут долбить, могу ведь назло пойти и трахнуть эту ненормальную. Лучше в самом деле дать по тормозам и послать всех дружно к черту.

– Если захочу общаться с ней, буду общаться. Если нет, то не буду! И не ты, не дирек меня не остановят. Но я этого делать не буду. А если тебе жаль Машу, то будь другом, прекращай меня провоцировать.

Глава 19 - Маша

Я была убеждена, что Аллочка расскажет папе про Тимура. Однако она молчала и многозначительно поглядывала на меня. Напряжение между нами можно было сравнить с разрядом молнии. Казалось, мачеха проверяет на прочность. А может, она просто выжидала удачного случая.

Сперва я думала, признаюсь папе сама. Но потом откинула эту идею. Не сейчас. Перемирие как ходьба по тонкому льду зимой: никогда не знаешь, в какой момент перевернешься под воду. Меньше знает, лучше спит. По крайне мере, пока. А там что-нибудь придумаю.