Led Zeppelin. Самая полная биография

В тексте песни Роберт вновь не смог сдержать свои юношеские порывы. «Тихая женщина, ночью ты пришла, – хихикал он. – Забрала мое семя из моего трясущегося тела». Это был реверанс в сторону молодой мужской аудитории группы, которые хотели, чтобы музыка и их фантазии подавались на одном блюде. Хотя это сочетание и казалось новым, но на самом деле оно было в традициях старых блюзовых мастеров, которые щедро выдавали подобные грязные намеки в своих песнях.

«Sick Again», еще одна недвусмысленная песня, была записана в начале 1974 года. На этот раз под прицел Роберта попали групи, что охотились на музыкантов во время турне 1973 года. Песня «о нас самих и о том, что мы видели в Лос-Анджелесе». Целевой аудиторией трека стали «королевы Лос-Анджелеса», совсем юные девочки-подростки, которые обслуживали «Цеппелинов», до тех пор как их жизнь не пошла под откос взрослой жизни. В отличие от Джимми, подружки Роберта были старше и многие из них уже достигли возраста согласия. Его сочувствие к ним проявилось в строчках: «One day soon you’re gonna reach sixteen / Painted lady in the city of lies» («Скоро тебе исполнится шестнадцать / Размалеванная леди в городе лжи»). Он не чувствовал необходимости скрывать свои увлечения: «Said you dug me since you were thirteen / Then you giggled as you heaved and sighed» («Ты сказала, что балдеешь от меня с тринадцати лет / А потом захихикала, тяжело дыша»). «Эти строки говорят о том, что мне их немного жаль, – сказал он. – Только что девочке двенадцать, а через мгновение уже тринадцать, и у нее сносит крышу». Подобные высказывания наглядно иллюстрируют снисходительное отношение общественности того времени к рок-н-ролльным группам. Даже к таким скандальным, как Led Zeppelin

Это наглядный пример того, что подобные высказывания в то время не вызывали возмущения общественности. Рок-н-ролльным группам – в особенности скандальным Led Zeppelin – давали поблажки.

«In My Time of Dying», вдохновляемая целой россыпью блюзового и народного материала, прошла испытание временем. Ее слова напоминают песню 1927 года «Jesus Make Up My Dying Bed» легендарного блюзмена Слепого Вилли Джонсона и его же сингл «I Know His Blood Can Make Me Whole», выпущенный в следующем году. Еще через год Чарли Паттон записал свою версию под названием «Jesus Is A Dying Bed Maker», а в 1944 году Джош Уайт выпустил «In My Time of Dying», тоже кавер на песню Джонсона. Уайт был одним из вдохновителей Боба Дилана, и потому не случайно эта песня в 1962 появилась на его дебютном альбоме. Когда в 1974 году до песни добрались Led Zeppelin, они указали ее авторов как «Пейдж, Плант, Джонс и Бонэм».

Джимми вспоминал, что версия группы родилась «прямо на глазах», то есть «песня собиралась по кусочкам прямо в процессе записи», и в течение шести дублей прогресс был виден налицо. В самом начале было сложно вовремя начать и закончить извилистые риффы слайд-гитары Джимми. От музыкантов ускользали доли секунды синхронизации и синкопирования. Но к третьему дублю начала вырисовываться стройная аранжировка.

Аккорды, которые Джимми извлекал из своей гитары «Danelectro», были плачущими и протяжными, прекрасно создавая нужное настроение таинственности и тревоги. Фразировка гитариста была полна нюансов и выразительности. Невооруженным взглядом прослеживались мотивы глубокого одиночества, свойственные музыке южных штатов.

Как видно из названия, это предсмертная песня, мольба Создателю о прощении, о справедливой загробной жизни, и Роберт был более чем убедителен в своей душераздирающей мольбе. Он просил об избавлении с сожалением и раскаянием, как человек, который знал, что у него остался только один шанс. «О, я никогда не делал, не делал зла, не делал зла / Я был так молод лишь однажды», – умолял он, и, несмотря на доказательства обратного, ему хотелось верить. В его голосе ощущалась неподдельная искренность. Исполнение, выстроенное по лекалам сельского блюза, было достойно именитых предшественников Роберта.

Аранжировка, с другой стороны, обошлась без формальностей. Ритм-секция напоминала скорее Lynyrd Skynyrd, чем Ледбелли. Ритм-секция, будто ураган, разбила в щепки фасад блюзовой сентиментальности. Разумеется, Бонзо чихать хотел на стилистические условности. «Он просто повторял гитарный рифф, – говорит Рон Невисон, – он сделал его своей барабанной партией. Вместо того чтобы играть с басистом в размере 4/4, он решил повторить рифф, который придумал Джимми. Благодаря этому получилось очень интересное и уникальное звучание».