Ледария. Кровь и клятва

— Принц Адемар — с трудом прохрипел он, — был здесь. Он покинул монастырь с Гудамскими сестрами. Обещал защиту. Но им не нужна была защита. У них нет ничего, что можно отобрать.

— Вы видели их? Кто напал на отряд?

Монах покачал головой:

— Я живу далеко в лесу. Я слышал крики. Упокой, Единый, их души.

Фронадан молча сжал плечо старика и отпустил, не желая мучить. Медленно повернулся он к пепелищу, боясь самого худшего. Большинство тел ещё оставались в куче пепла или сами превратились в пепел; некоторые из вытащенных были завернуты в обрывки ряс, а некоторые облачены в остатки доспехов, но все одинаково обугленные до костей. Фронадан наклонился над одним, потом над другим, очищая сталь от грязи. Он искал герб Саврайсов, но ткань на большинстве лат сгорела, так что нагрудники рассыпались кучей пластин. Оставались лишь украшения золотых поясов, фигурные пряжки и бляхи конской сбруи.

— Ищите льва! — крикнул он своим людям, уже начавшим разбирать завал.

Он находил отлитые изображения птиц, зверей, цветы или бессмысленные завитки, но нигде — вставшего на задние лапы льва. Надежда еще жила, несмотря на то, что сказал монах. Как одержимый, Фронадан перебирал все, что попадалось на глаза, его руки покрылись слоем липкой грязи, о природе которой было лучше не думать. Он скинул плащ, влезая все дальше и дальше в груду сгоревших тел, вынося мертвых одного за другим, когда вдруг заметил в самом центре, где жар оплавил даже сталь, два самых изувеченных доспеха, которым явно неспроста отвели это место. Отчаянно не желая этого делать, Фронадан разгреб горку почерневших пластинок. Очистив несколько от копоти, он с ужасом увидел оплывшие в огне заклепки со львами.

«Нет. Только не это». Он сам не понимал, что говорил вслух, пока оттирал одну пластинку за другой. Лев, лев, снова лев. Золотые львы виднелись и на провалившихся в пепел рукавицах, и на сломанных ножнах. Без всякого сомнения, это броня Адемара и его сына. Доспехи бросили пустыми? Или кости вокруг принадлежат владельцам?

Фронадан уронил руки, оцепенело глядя на обугленную массу. Здесь кончались все надежды Вилиама на достойное продолжение династии. Эван и Стерлис, заметив, что с господином что-то не так, подбежали к нему и тоже замерли на месте, увидев львов. За спиной графа они сделали беззвучные знаки другим, и все воины остановились, снимая головные уборы. В наступившей тишине, которой чтили память принца, сам Фронадан вдруг встряхнулся, сбрасывая чуть не поглотившее его отчаяние.

— Есть шанс, что их здесь нет, — сказал он твердо и вышел на чистую землю. Нужно было в это верить. Шанс был. — Организуйте дозоры и поиски в лесу, остальные займутся могилами. Найдите что-нибудь, чем можно копать.

Монах, не прекращавший своего занятия, прошел мимо него, указывая куда-то вдаль. Там виднелась крошечная цепочка людей, шагающих к перевалу.

— Это сестры из монастыря. У них могут быть лопаты. Подождите некоторое время.

— Времени у нас нет, — коротко ответил Фронадан, снимая с себя наручи, чтобы было легче копать.

Спустя несколько часов, уже в полной темноте, он сидел у костра, обводя лагерь хмурым взглядом. На небольшом пятачке земли валленийцы отдыхали, лежа на седлах и увязанной поклаже, не было слышно привычного смеха и пения, никто не разговаривал. В стороне под отдельным холщовым навесом грелись у своего костра монахини, не желая находиться рядом с солдатами, кому бы те ни служили. Усталые часовые несли дозор, обходя маленький лагерь за несколько десятков шагов. Напротив графа совсем близко к огню сидел тощий человек — гонец, доставивший пакет от Вилиама, как раз когда они только-только покончили с телами.

Временная могила — защита от волков — вышла никудышной, мерзлая земля не поддавалась, а тел было много, слишком много. Монахини перевезут их в монастырь, но не ранее, чем из деревни подойдут новые телеги взамен сгоревших.

Фронадан достаточно хорошо знал кузена, чтобы решиться похоронить Адемара не в королевской усыпальнице, а рядом с женой, в Гудаме. Король, конечно, будет недоволен, но его любимый сын не успел короноваться, а значит, мог бы выбирать между Хаубером и этим святым местом. Фронадан был уверен, что он предпочел бы Гудам.

«Остановись, — мысленно приказал он себе, — ты думаешь о нем, как о мертвеце». Еще не вернулись разведчики, отправленные в лес на поиски. Еще теплилась надежда, что нападавших обманули, и принцу удалось сбежать. Но с прибытием гонца ситуация накалилась и требовала немедленного отъезда, так что решено было ехать, а следопытов оставить на попечении монастыря до весны, но только инкогнито. Фронадан запретил своим людям возиться с шатрами и объявил сбор за час до рассвета. Текст записки, которую он держал в руках, был адресован ему, Гронарду и Дору Гранджу, получившим такие же послания: