Ледария. Кровь и клятва

Молодые люди недовольно разошлись в стороны, окружая Сейтера и подавая друг другу новые знаки. Гронард понял это так, что Ганахан требует от Бренельда связать Сейтера боем, чтобы напасть сзади, но тот не хочет попадать под сокрушительные удары брата. Сейтер едва заметно покачал головой и сам атаковал Бренельда, не ожидавшего нападения при более быстром напарнике. Гронард ухмыльнулся, ожидая, когда он очухается и выполнит свой трюк, чтобы заставить Сейтера податься слишком далеко вперед. Но Бренельд замкнулся, защищаясь, и теперь напоминал злосчастного новобранца, не сумевшего проявить себя. Сейтер орудовал мечом, как ветряная мельница, без труда разворачивая брата так, чтобы не дать Ганахану зайти себе за спину. И чего Бренельд боится? Стоило выйти и преподать ему урок, что любого можно одолеть, если немного постараться. Даже Сейтера.

— Влево бери! — неожиданно крикнул Ганахан, выскакивая из-за спины Бренельда. Тот сделал шаг, но его левая нога погрузилась в мерзлую кашу по щиколотку, и он дернулся обратно, сбивая ловкий выпад мальчика. Атака сорвалась и старший принц, вконец разозлившись, отвесил каждому по хорошему удару: Ганахану — посреди бедра, Бренельду — по голени. Зашипев от боли, оба неуклюже запрыгали, потряхивая отбитыми конечностями. Сейтер сбросил шлем и, ругаясь на чем свет стоит, пошел к своим вещам. Два оруженосца поспешили снять с него латы и гвардейский акетон. Накинув свой красный камзол, Сейтер пошел прочь со двора, не обращая внимания ни на семью, ни на хлопки солдат, вполне довольных зрелищем. Бренельд и Ганахан избавлялись от доспехов как можно дальше друг от друга, не обменявшись ни единым словом. Переодевшись, мальчик подал руку матери, и молодые Саврайсы, прихрамывая, побрели к Верхнему двору.

В соборе звякнул колокол, Гронард направился вслед за принцами. Разговор с Сейтером не принес ему ничего, кроме досады.

В коридорах замка, как всегда, стоял тихий гул, из-за дверей слышались голоса, а у черных лестниц то и дело мелькала прислуга. Хаубер походил на большой улей, заполненным беспокойными насекомыми. Гронард улыбнулся в густые усы. Что ни говори, а кипящая жизнь замка заражала его какой-то непонятной, бурной радостью.

Стражники на королевском этаже приветственно ударили копьями в пол и замерли у стены. Сейтер и все еще хромающий Бренельд шли впереди. Открытыми оказались только двери спальни, и Гронард испытал мгновенное замешательство: он знал, что король почти не встает с постели, но не ожидал, что встретит их там же.

Откинувшись на гору мягких подушек, Вилиам Светлый сидел в кровати, одетый в просторные белые одежды с отороченными золотом манжетами. На вид ничто не выдавало в нем слабости, и, опустившись на одно колено, Гронард облегченно вздохнул: он с ужасом думал о том дне, когда увидит его величество слабым и больным.

Сейтер встал первым и подошел к Вилиаму.

— Сейтер, сын мой, рад тебя видеть! — На лице короля заиграла улыбка, он протянул к принцу руки.

— Отец, — чинно сказал Сейтер, обнимая короля.

— Бренельд! — воскликнул Вилиам, поворачиваясь к младшему сыну.

— Отец! — Бренельд подошел и, слишком громко смеясь, заключил его в объятия. Король притворно заохал и засмеялся в ответ.

— Гронард, — кивнул он, оборачиваясь к герцогу, и тот низко поклонился:

— Ваше величество.

Вилиам указал им на четыре глубоких кресла, недоуменно глядя на закрывающего дверь гвардейца.

— А Ганахан не почтит нас своим присутствием?

— Вы повидаетесь позже, — Сейтер упал в резное кресло и закинул ногу на ногу. — Ему не место на подобном совете.

— Ты в его возрасте считал иначе.

Гронарду показалось, или в тоне короля действительно звучала усмешка?

— Я в его возрасте соображал получше. У Ганахана, как у сестер, один ветер в голове.

— Однако все говорят о нём, как о благоразумном юноше.

Если Вилиам и хотел порадовать сына, то напрасно — Сейтер только фыркнул, разглядывая свои ногти.

— Похоже, у него более строгий отец, чем у тебя, — заметил король, перевел взгляд на Бренельда и вновь улыбнулся. Как бы ни жалили эти грубости, он все-таки был рад сыновьям.

— Может, кто-нибудь еще проявит благоразумие и посмотрит, каких невест я могу ему предложить?

— Отец, ты опять за своё! — Бренельд отвернулся и возмущенно нахохлился, скрестив на груди руки.

Гронард не удержался от улыбки, а Сейтер откровенно расхохотался. Щеки младшего принца порозовели, и он бросил на обоих укоряющий взгляд.

— Что ж, — вздохнул король, оставив надежду на приятную беседу, — хорошо, мы к этому еще вернемся.

Сейтер подался вперед, опершись локтями о колени.

— Как твое здоровье, отец? Мы опечалены тем, что ты не встаешь с постели.

Вилиам отмахнулся:

— Зима вытягивает силы. Уверен, когда станет теплее, я почувствую себя лучше.

— Мы беспокоимся, — промолвил Бренельд, развернувшись обратно. На лице короля вновь заиграла теплая улыбка.

— Не стоит, мой мальчик, не стоит. Я еще не отжил свое. Но довольно об этом. Время, когда у меня были стоящие новости о себе, прошло. Теперь о других новостях.

Он взял приготовленные свитки и развернул их у себя на коленях.