Ледария. Кровь и клятва

Так кончился этот кошмар, и голова Фрейцера простояла у дороги целый год, очищенная воронами до белой кости. Из Дерла, откуда он был родом, прислали благодарность принца Лотпранда за то, что они справились с делом, не удавшимся в трех областях вокруг. Сир Хавард с почетом принимал гонцов, а сир Эдуард, к несчастью, был в отъезде, и получил высочайшее письмо на свое имя позже, из рук счастливого отца.

Счастье не освободило того от навязчивых идей, а породило новые.

— Мой мальчик, — сказал он вскоре после проводов гостей, неловко обнимая ее из-за костыля, без которого не мог наступать на искалеченную ногу. — Ты вырос, совсем вырос, и показал свою силу. Теперь никто не скажет, что в долине, в нашей глуши, за шпоры не нужно побороться. Пришла пора!

Пора действительно пришла — для юноши за двадцать, — но так ли это было для нее? Посвящение в рыцари осеняется благодатью церкви, а церковь находится под властью выше, чем власть барона над своей землей. Впрочем, священник Марскелла был благодарен Симели не меньше, чем прочий люд, и если смирение — главная добродетель служителей, то этот был первейшим среди своего сословия и не показывал, что думает о церемонии.

Воины долины принимали ее за свою — это все, о чем посоветовал думать старый сир Ледвиг. И она снова поверила, что этого хватит. А еще через год отец позвал в долину соседей с молодыми дочерьми — смотреть невесту.

На этом сир Эдуард откланялся барону и отбыл из родного дома.

Симель повернулась на бок, потом на другой. Все это было уже неважно, дело прошлое. Что действительно важно — придется ли вернуться из-за проклятой Берении, не заставит ли король выступить в поход всех обязанных? У него, конечно же, полно людей и без марскеллцев, но глупо полагать, что жребий обойдет тебя просто потому, что ты этого очень хочешь. Это Симель поняла уже давно.

Она снова заворочалась и вконец сбила одеяло. Ожидание — это враг, которого не победишь, когда хочется, но его можно ослабить. Симель приказала себе успокоиться и спать — ночью ей понадобятся силы для Вилиама, и хотя бы эту службу можно нести открыто, без тайн.

Прошло еще четверть часа, и она погрузилась в сон, где снова видела Марскелл, но все-таки отдыхала, плавая в воспоминаниях, куда более приятных, чем дневные раздумья.

Ночь спустилась на беренский замок быстро и незаметно. Тусклое солнце так и не согрело толстые стены Венброга, и во всех залах и коридорах было холодно. Отгремел очередной пустой ужин, где беренские лорды делали вид, будто пируют в кругу друзей, а не ждут, как коршуны, обещанных компенсаций от короля. Фронадан возвращался из зала в гостевые покои с четверкой своих рыцарей, слушая в пол уха их юные восторги и печали, но думая лишь о том, как скверно поворачивалось дело.

За три недели наместника казначейства так и не нашли, в его доме не знали, где он находится, а большинство слуг пропало. В Хаубере подписали и опечатали жалованные грамоты на сбор налогов и отправили на север, но это никак не изменило настроения в Венброге. Фронадану дали понять, что промахи королевской администрации — это пощечина своим подданным, и что они не почувствуют себя удовлетворенными, пока не пойман наместник и пока вместо красивых слов не получат в руки свои грамоты.

Фронадан просил Единого, чтобы лошади несли гонцов короля, как на крыльях, и проклятые бумаги наконец попали к беренцам. Демон побери, что им еще нужно? Право собирать налоги вернет им куда больше, чем стоимость руды и леса. Вилиам, как всегда, не мелочился и показывал, что благо подданных для него не пустой звук, любой был бы благодарен — только не Годрик.

Скверно. Это было очень скверно.

— Сир! Прекрасное творение, не правда ли?

Эван нес на ломтике хлеба миниатюрного лебедя, невероятным образом сложенного из стружки миндаля, скрепленной густой патокой. Птицу сделала за ужином его соседка по столу, юная леди из семьи Боргов.

— Да, — ответил Фронадан честно. На юге, наверное, не оценили бы и подарок из серебра — только из золота — но в Берении умели радоваться самым простым вещам. — Наверное, и на вкус тоже?

Эван отошел на шаг.

— Я не буду его есть.

Остальные рыцари рассмеялись у него за спиной. Судя по выражению лиц — от зависти.

— О чем вы так мило беседовали с леди Уной?

Еще больше смущенный, Эван взялся за пересказ вполне обычных для круга молодежи тем. Баллады, рыцарские романы, столичная мода, турниры и охота, — это было не совсем то, о чем просил говорить с соседками Фронадан. Не стоило, конечно, ожидать, что неискушенные рыцари поднесут информацию на блюдечке — подарков судьбы обычно не дождешься — но в этот раз подводила и старая методичная работа.