Ледария. Кровь и клятва

Когда Симель уходила на кухню, король так и не подал знак ни ей, ни камердинеру, что готов начать свой день. Теперь он был одет и читал, сидя высоко на подушках. Всю кровать покрывали пергаменты, вчера пришли еще два доклада из Берении, и Вилиам почти не спал. Лицо его осунулось, а тени под глазами казались черными на фоне бледных щек.

— Отвратительно, — пробормотал король, не поднимая взгляд от свитка.

— Вы должны хотя бы немного поесть, — Симель указала на поднос, который слуги поставили на столик у кровати.

— Я не могу есть. Просто не могу.

— Тогда примите еще немного алмеи, она придаст сил.

Она подала Вилиаму кубок с горячей водой и вылила туда половину жидкости из стеклянного пузырька. Король осушил его, даже не поморщившись, хотя настой имел горький вкус.

— Спасибо. Это зелье творит чудеса — мне будто снова шестьдесят.

Симель подняла глаза и по кривой улыбке поняла, что Вилиам действительно пытается шутить. Еще она заметила, что в руке у него зажат крохотный свиток, похожий на те, что носят голуби. Едва ли это было письмо из Берении, тогда король бы не шутил — о чем, кроме войны, можно известить в таком маленьком клочке? Скорее, это прислал Адемар из Гудама.

— Что пишет его высочество? — спросила Симель, устраиваясь в нише у окна, чтобы наблюдать за дорогой в Керк. Слуга, по-видимому, доставил записку, пока она завтракала, или ее принес сам Эно, королевский шпион. Король отдал несколько его голубей Адемару, и нельзя сказать, что старик был этому рад.

— В монастыре все идет своим чередом. Но, как я и думал, Адемар хочет отправиться к Фронадану в Берению.

— И вы позволите?

— Нет, — Вилиам покачал головой. — Он сейчас там, где и должен быть. В прошлый раз, когда поездка сорвалась, сын не разговаривал с ним два месяца. Когда Адемар примет корону, у него не будет возможности бывать там каждый год. Я хочу, чтобы мой внук не возненавидел раньше времени нашу высокую участь, а сын отдал дань памяти жене.

Слышать это было неловко, и Симель сделала вид, будто увидела на дороге что-то необычное. Король вдохнул, собираясь продолжить, но ничего не сказал. Симель обернулась — он смотрел на нее так, как смотрят на молодых старики, сожалея обо всем, что не сделали. Неужели опять коснется этой темы?

— Я мог бы написать твоему отцу.

— Нет.

Это вышло несколько резче, чем позволял этикет, и Симель раздосадовано прикрыла глаза.

— Простите, ваше величество. Но это не поможет.

Как объяснить ему? И стоит ли? От одной мысли о том, как все это прозвучит, становилось тошно.

— Отцы всегда дают детям шанс, — сказал Вилиам, и было похоже, что сейчас он говорит не только о Симели. — Им просто нужно воспользоваться.

Если бы все дело было в шансе...

— Это не поможет, — повторила Симель. — Да и что вы напишете?

— Что его дитя служит королю верой и правдой. Что он должен гордиться.

Симель была удивлена. Дитя. Не дочь. Он знает?

— Он ждет других известий и не будет гордиться лекарем, — сказала она осторожно, не понимая, куда выведет их этот разговор.

— Я думал, что хорошо знаю Грегора. Но годы меняют нас, как воду в реке. Что он хотел бы услышать?

— Например, что… — в горле стало сухо, но Симель вытолкнула слова наружу, — что его сын служит в Гвардии.

Теперь он понял, в чем здесь проблема? Лицо короля изменилось, но не от удивления. Похоже, она совсем жалко выглядела.

— Могу написать и так.

Симель не заметила, как сжала кулаки. Неужто он думает, что она ищет способы продолжать эту игру?

— Жизнь проходит слишком быстро, — тихо сказал король. — Мы все не успеваем сказать друг другу что-то важное. И хорошо, если это всего лишь слова любви. Моя Ривиана, она знала, что я любил ее. Хуже, если ты, как Адемар, не успеешь простить и попросить прощения.

Против воли плечи Симели поникли, и она уже не могла сердиться. Все, чего она хотела, это остаться наконец в покое и одиночестве.

Король ждал ответа.

— Я простила его. Но я не вернусь. Нет. — Она уставилась в пол, не желая встречаться с Вилиамом взглядом. Не выдержав, король раздраженно хлопнул себя по бедру, и его ответ уже не был бы таким мягким, но тут за дверью послышались шаги, раздался голос запыхавшегося на лестнице Азоха Рана, и стражники постучали в тяжелую створку.

Вилиам бросил на Симель последний недовольный взгляд и крикнул: «Входите!». Она заставила себя поклониться достаточно низко, как того требовали правила:

— Я могу быть свободна?

Он молчал, все же вынудив ее поднять взгляд. В его глазах не осталось гнева — только сожаление. Не зная, что из этого было хуже, Симель подхватила свою сумку с травами и быстро выскочила в дверь, задев ворчащего Рана.

Симель спускалась к себе в цокольный этаж, дыша ровно и глубоко. Не стоило так раздражаться из-за того, что кто-то пытается помочь, пусть даже это невозможно. Король был искренен, но сегодня уж слишком напорист. Все они сейчас на взводе, все как будто ожидают чего-то на рубеже, за которым мир либо изменится, либо завершит свой внезапный кульбит и вернется к былому порядку.