Ледария. Кровь и клятва

В обратный путь Карланта намеревалась тронуться летом, после половодья. Долгое путешествие пешком ее не пугало, и она не видела врага в негостеприимной природе, но с радостью пообещала Кэларьяну обучиться верховой езде и взять лошадь. Она заявила, что сохранит лошади жизнь, будет хорошо ее кормить и держать в теплом доме, чтобы через год снова отправиться на юг, свободной от уступок и унизительных просьб взять упряжку. Кэларьян не сказал, что возвращаться опасно, и не знал, как скажет по прибытию. Сейчас даже встреча с Посвященными пугала его меньше, чем разговор с Карлантой о том, что она еще долго не вернется домой.

Занятый тяжелыми раздумьями, он не сразу заметил, как они въехали в жидкую рощицу, и очнулся, только когда собаки остановились. Карланта быстро развела костер и весь ужин тараторила о том, что они уже близко и, если не завтра, то на следующий день наконец обогнут гору. Устраиваясь на ночь в мешке из шкур, Кэларьян молился, чтобы это случилось как можно скорее, пусть даже горе придется бежать им навстречу.

Торп показался на горизонте через два дня, когда в закатных лучах солнца блеснула над неровным хребтом тонкая черточка церковного шпиля. Город был заключен в горах, как в ладонях, сомкнутых к северу и открытых на юг. С этого момента Карланту было не удержать, и после короткой ночевки они тронулись в путь ни свет, ни заря, к полудню преодолев оставшиеся двадцать миль.

Но первым, что она увидела, обогнув гору, оказалась всего лишь длинная высокая стена: замшелая, темная, с грязным снегом во рву. Несколько башен торчали на разном расстоянии друг от друга, как неровные клыки в пасти, и каждая была гораздо выше Хорна. Вниз от стены тянулись сады и огороды, сейчас засыпанные снегом, виднелись изгороди и навесы. Стена полностью скрывала город, однако торчащие тут и там коньки крыш, пузатые купола и стройные колокольни обещали должную награду за терпение. Кэларьян указал путь к центральным воротам через заснеженные выпасы, и Карланта ринулась вперед. Мимо пролетали небольшие домики, сараи и межевые отметки, а ворота, за створками которых виднелись серые дома, наоборот, приближались.

В тридцати локтях от них Кэларьян попросил ее остановиться и спешиться. Стена нависала тяжелой массой. Волнуясь, Карланта откинула капюшон, расчесала пальцами волосы, поправила одежку, и вместе они медленно пошли к воротам. Клык, вожак упряжки, потрусил след в след за глорпкой, и эта странная процессия вызвала изрядное замешательство у караульных. Во все глаза смотрели они на Карланту, как на диковинку, и она отвечала им тем же. Кэларьян назвал начальнику караула свое имя и показал медальон Гильдии. Тот удивленно покивал, подумал немного и дал знак пошире открыть створки.

Торп раскрыл перед ними свое нутро, и с замиранием сердца Карланта ступила под арку ворот. Ее взору открылась узкая прямая улица, ведущая куда-то в центр города, и плотные ряды домов из камня. Кэларьян прошел дальше и обернулся:

— Добро пожаловать в Торп.

Карланта закусила губу, а в руке почувствовала мокрый нос Клыка — пес волновался и искал защиты. Прижав его крутолобую морду к своему бедру, она двинулась вперед. Все собаки теперь сбились в кучу, пугаясь толпы и незнакомых запахов, так что ремни перепутались и нарта виляла на ходу.

Кэларьян шел чуть поодаль, с улыбкой наблюдая за своей первооткрывательницей. Кипящая жизнь города останавливалась там, где они проходили, люди шептались и провожали северянку взглядом. Нищие и мастеровые толпились бок о бок с богатыми горожанами, и те забывали брезгливо сторониться, — все как будто стали равными перед кем-то, еще более чуждым, чем последний торпийский бездомный. Карланта ничего этого не замечала — она радостно глазела по сторонам, вела носом вслед запаху хлеба, трогала стены и беззаботно раскачивала каждую железную вывеску, под которой проходила. Кэларьян чувствовал настоящее облегчение — он боялся, что глорпку разочарует холодный прием.