Леди-чертовка

Ему не забыть те годы – годы беспросветной бедности и унижений. В пансионе они с Девоном были изгоями. Все прочие мальчишки там знали друг друга: у них были свои любимые места, свои, непонятные ему шутки. Он люто им завидовал: они уверенно держались, легко общались друг с другом. Невыносимо было чувствовать себя не таким, как все, вечно не на своем месте. Девон быстро научился приспосабливаться к обстоятельствам, но Уэсту это так легко не давалось. В то время он был здоровенным, толстым и неуклюжим, легко взрывался и совсем не умел располагать. Единственное, что оставалось ему для самозащиты, – превратиться в хулигана, с которым, прежде чем связаться, подумаешь.

Со временем обиды Уэста улеглись, а вспыльчивый нрав он научился маскировать юмором. По достижении совершеннолетия ему начали выплачивать небольшое ежегодное содержание из трастового фонда, оставленного родителями, – так у него появилась возможность безбедно жить и модно одеваться, но ощущение, что он непонятно кто и здесь ему не место, никуда не ушло. В каком-то смысле оно даже помогало фланировать между мирами аристократов, бедных крестьян-арендаторов, слуг, купцов, банкиров, кузнецов и пастухов. Он был изгоем и потому яснее видел их заботы и нужды. У кого нет родины, тот везде как дома. Но эта свобода имела свои пределы – особенно когда доходило дело до женщин, подобных Фебе, леди Клэр.

– Женившись на богатой, на дочери герцога, я опять окажусь марионеткой, пусть и на золотых цепях. Ее голос всегда будет ведущим. – Уэст сердито подергал свой застрявший палец. – Будь я проклят, если соглашусь плясать под чью-либо дудку, будь то она или ее папаша!

– Все мы пляшем под чью-нибудь дудку. Лучшее, на что можно надеяться, – что мелодия придется тебе по вкусу.

Уэст нахмурился:

– Когда ты пытаешься выдать мудрый афоризм, твои слова звучат совершенно по-идиотски.

– Кстати, об идиотах: не мой палец застрял в чашке, – парировал Девон. – Есть еще какие-то причины, кроме денег, которые мешали тебе добиваться леди Клэр? Потому что это, уж извини, звучит как отговорка.

Верно, дело не только в деньгах, но Уэсту надоело пытаться что-то втолковать брату, да и сам разговор его злил.

– Если ты отринул всякую мужскую гордость, – проворчал Уэст, – то что, я должен пойти по твоим стопам?

– Знаешь, каким образом лучше всего уберечь мужскую гордость? – спросил с усмешкой Девон. – Принять обет безбрачия. А мы, обычные смертные, готовы на все, лишь бы не спать в одиночку!

– Если ты закончил… – начал Уэст, сердито взмахнув рукой.

Чашка тут же соскользнула у него с пальца и вылетела в открытое окно. Оба брата молча проводили ее глазами. Несколько секунд спустя послышался звон фарфора, разбившегося о гравий.

Наступило молчание. Уэст сверлил взором брата, лицо которого подергивалось, словно в судороге: Девон как мог старался удержаться от смеха.

– Очень рад, что твоя правая рука снова на свободе, – произнес он самым любезным тоном, наконец восстановив самообладание. – Тем более, судя по всему, в ближайшем будущем тебе придется частенько ею пользоваться!

Главным сюрпризом в день свадьбы Пандоры и лорда Сент-Винсента стало то, что никаких сюрпризов не случилось. Благодаря тщательному планированию Кэтлин и экономки миссис Черч, а также мастерству прислуги церемония и завтрак прошли безупречно. Даже погода оказала содействие: утро выдалось сухим и ясным, с кристально чистым небом.

Пандора, которая шла по проходу между скамьями, опираясь на руку Девона, сияла ослепительной красотой. Пышные юбки ее белого платья были так замысловато подобраны и присборены, что не требовали дополнительных украшений – ни оборок, ни кружев. Голову новобрачной украшал венок из маргариток и фата из прозрачного тюля, в руках она держала букетик из белых роз.

Если бы у Уэста и оставались какие-то сомнения в чувствах лорда Сент-Винсента к невесте, они развеялись бы сейчас, при одном взгляде на лицо жениха. Его обычное спокойствие как рукой сняло: Сент-Винсент смотрел на Пандору так, словно видел чудо. Когда она подошла к нему и откинула вуаль, Сент-Винсент нарушил этикет – сжал ее в объятиях и нежно поцеловал в лоб.

– Это потом, – прошептала Пандора, но окружающие все же услышали, и по рядам гостей прокатился приглушенный смех.

Когда заговорил пастор, Уэст украдкой бросил взгляд на скамью справа, где уселись в ряд Шоллоны. Герцог что-то прошептал жене, она улыбнулась в ответ, а он поднес к губам ее руку и поцеловал.

Феба сидела с другой стороны от герцогини с Джастином на коленях. Мальчик, откинувшись на мягкие изгибы материнской груди, играл с кожаным слоненком, перемещая его вверх-вниз по ее руке. Феба аккуратно опустила игрушку и попыталась обратить внимание сына на церемонию, но через мгновение слоненок опять начал карабкаться ей на плечо.