Леди-чертовка

Он осекся и побледнел как смерть.

– Я знаю о доме, – продолжила Феба, осторожно высвободив руки из его хватки, – и о том, что ты купил и обставил этот дом в счет ссуды, которую выплачиваешь из наследства Джастина.

Эдвард выглядел совершенно ошарашенным: его темная тайна оказалась раскрыта, напускная любезность и учтивость пошли трещинами.

– Кто… кто тебе рассказал? Неужели Рейвенел? Так и знал, что этот мерзавец попытается настроить тебя против меня! Он сам хочет заполучить тебя!

– Это не имеет никакого отношения к мистеру Рейвенелу! – воскликнула Феба. – Речь о тебе и твоей… не знаю, как ее назвать: любовнице?

Он беспомощно затряс головой, встал с кушетки и принялся ходить взад-вперед.

– Ты очень мало знаешь о мужчинах и о том, как устроен мир. Я постараюсь объяснить так, чтобы ты поняла…

Феба, нахмурившись, наблюдала за ним, потом сказала:

– Я уже поняла, что ты взял деньги, принадлежавшие моему сыну, чтобы помочь этой женщине.

– Это было не воровство! Я собирался все вернуть!

– Или жениться на мне, – жестко поправила Феба, смерив его укоризненным взглядом, – чтобы эти деньги в любом случае стали твоими.

Его лицо исказилось болью.

– Ты меня оскорбляешь: изображаешь каким-то негодяем наподобие Уэстона Рейвенела.

– А ты вообще собирался мне сказать правду, Эдвард? Или рассчитывал держать Рут Пэррис и ее ребенка в этом доме вечно?

– Н-не знаю, я не думал об этом.

– Ты собирался жениться на Рут?

– Никогда, – ответил он без колебаний.

– Но почему?

– Она погубила бы все мои надежды на будущее. Отец мог бы лишить меня наследства. Я сделался бы всеобщим посмешищем, женившись на простолюдинке. У нее ни образования, ни манер…

– Это можно изменить.

– Ничто не изменит Рут: милую, честную, но безнадежную простушку. Абсолютно неподходящая жена для человека моего положения. Она никогда не сможет блистать в свете, ей не по силам поддержать остроумную беседу. Да она салатную вилочку от вилочки для рыбы не отличит! Это несоответствие своему положению ее саму сделает несчастной. Не стоит о ней беспокоиться. Я ничего ей не обещал, и она слишком сильно меня любит, чтобы загубить мою жизнь.

– Как ты загубил ее жизнь? – вырвалось у Фебы. Обида, нанесенная несчастной женщине, разъярила ее больше, чем ее собственная.

– Это Рут настояла на том, чтобы оставить ребенка. Могла бы отдать его кому-нибудь на воспитание и спокойно жить, как прежде. Все решения, что привели ее к нынешнему положению, приняла она сама, начиная с решения лечь в постель с мужчиной вне брака!

Феба изумленно расширила глаза:

– Значит, во всем виновата только она? А ты ни при чем?

– В любовной связи женщина всегда рискует больше. Она это понимала.

И это Эдвард, которого она знала столько лет? Где же его рассудительность, где высокая нравственность, где неизменное уважение к женщинам? Изменился ли он с годами, сумев скрыть это от нее, или в глубине души всегда таким был?

– Я искренне ее любил. Можно сказать, и теперь люблю. Если тебе необходимо это услышать, могу сказать, что глубоко стыжусь своих чувств к ней или, точнее, той стороны моей натуры, что привела к нашей связи. В сущности, я ведь тоже пострадавший…

– Любовь не рождается из того, чего надо стыдиться, – тихо ответила Феба. – Способность любить – самое благородное свойство человека. Его стоит уважать, Эдвард. Женись на ней, и живите счастливо вместе с сыном. Единственное, чего тебе стоит стыдиться, это убеждение, что она недостаточно хороша для тебя. Надеюсь, ты его преодолеешь.

– Феба, невозможно преодолеть реальность! – возразил Эдвард, как видно, искренне пораженный и обиженный. – Она дочь ремесленника! И я, если женюсь на ней, опущусь до ее уровня. Все в нашем обществе разделяют такой взгляд… по крайней мере, все, чье мнение для меня значимо. Нас не станут принимать в свете, детям из благородных семейств запретят общаться с моими детьми. Хотя бы это ты понимаешь? – В его голосе послышалась ярость. – Видит бог, Генри понимал!

Теперь настала очередь Фебы потрясенно умолкнуть.

– Так Генри знал о Рут? И о ребенке?

– Да, я ему рассказал. И он простил меня еще прежде, чем я успел попросить прощения. Он знал, что такова жизнь, что и порядочные мужчины порой поддаются искушению. Он понимал, что этот проступок – случайность, и все равно считал, что нам с тобой нужно пожениться.

– И что станет тогда с Рут и ее ребенком? Об этом он подумал?

– Он знал, что я сделаю для них все, что смогу. – Эдвард снова сел рядом, накрыл ее ладони своими. – Я знаю свое сердце, Феба, и знаю, что я хороший человек. Я стану тебе верным мужем. Буду добр к твоим сыновьям. Ты ведь никогда не слышала, чтобы я в гневе повысил голос, верно? Ни разу не видела меня пьяным или буйным. У нас с тобой будет спокойная, тихая, уютная жизнь. Жизнь, которой мы заслуживаем. Я многое люблю в тебе, Феба. Твою красоту и очарование. Твою преданность Генри. Он страшно мучился от того, что не может о тебе позаботиться, но я ему поклялся, что никому не позволю причинить тебе вред, и что о детях беспокоиться нечего: выращу их как своих.