Леди Джейн

– Мои родственники довольно скоро узнали о моем участии в Игре. Собственно говоря, я не считал необходимым скрывать это, поскольку прочие дела мои находились в полном порядке. Однако я забыл, что все они родом из страны, где Игра Желаний приравнена к магии. Особенно негодовал мой старший брат Роберт. Он весьма добропорядочен по природе своей. А, кроме того, жизнь щедро одарила его своими радостями, ему не приходилось бороться за самое необходимое, оттого не узнал он ни риска, ни искушения. Cэр Генри тоже был несколько разочарован во мне, хотя, следуя своему обыкновению, не позволил себе резких замечаний.

Но особенно обидным показалось мне замечание Олуэн… я хотел сказать, мисс Пиил. Меня нисколько не утешало, что свой приговор она произнесла с глазу на глаз. Тон ее речи был мертвенно-спокоен и оттого звучал еще более унизительно. «Не смею осуждать вас за то, что вы служите стране, которая всем нам дала приют, когда родина изгнала нас. Но как могли вы сблизиться с друзьями ее светлости, как решились стать столь ночным?..»

И тут я впервые перебил Мартина:

– Вы сказали „с друзьями ее светлости“?

– Ну да, – подтвердил он. – Разве не знаете о них?

Я кивнул, признаваясь в своем невежестве, которому Мартин, кажется, не поверил.

– Так называют в Найте Посвященных Храму, то есть тех, кто действительно умеет вызывать Силы Ночи. Наши священники представляют в своих проповедях каждого жителя здешних мест, как мага и колдуна. На самом деле кроме необычного спинного зрения они мало чем отличаются от нас. Да, любой из них умеет обратиться к Ночи и услышать ответ. Но лишь друзья ее светлости, да и то не в равной мере могут творить то, что не совсем верно именуют чудесами. В большинстве своем они происходят здешних благородных семейств, имеют в своих замках небольшие храмы и только им принадлежит право быть устроителями Игры Желаний. При этом никто из них не смеет злоупотребить таким могуществом ради личной пользы. Ночь строго следит за своими детьми, а закон в Найте действительно един для всех и карает с одинаковой жестокостью и благородного, и простолюдина.

Он, наверное, продолжил бы восхвалять Ночь, но я поспешно перебил его.

– Мисс Пиил обвинила вас в предательстве веры?

– Именно так, – печально подтвердил Мартин. – И я не мог ничего объяснить ей. Мне пришлось бы рассказать ей о своем желании, и объявленное не во время Игры оно стало бы неисполнимым. Такова магия Игры.

– Такова магия Игры, – тихо повторил я, но Мартин не заметил моих слов.

– Это – объяснение, столь безуспешное, заставило меня поторопиться. Я стал играть более рискованно и в то же время более расчетливо и – постоянно выигрывал. Конечно, было бы более разумно не ускорять Игру, но я едва ли сдерживать себя. Во мне было неизбывное предчувствие катастрофы, и она разразилась. Две недели назад приехал навестить своих родственников. После обеда жена брата моего, Фреда, проходя мимо меня, обронила скучающим тоном: „Знаешь, наша Олуэн – невеста нарасхват. Отбоя нет от женихов“. Перед лицом Всевидящего клянусь, не ведаю я, за что эта женщина так ненавидит меня. Только всякий раз, встречая меня, она старается сообщить мне нечто неприятное, причем всякий раз самым невинным тоном. Теперь я не держу на нее зла, просто не могу понять, в чем я провинился перед ней.

Я внимательно вгляделся в лицо собеседника: Мартин не лукавил, он действительно не понимал ничего. Хотя сам я лишь мимолетно видел миссис Кеплен, все же полагал, что отношение ее к Мартину было несколько иным, нежели то, что он вообразил. Наверное, он не поверил бы, хотя… Мартин воспринял мое молчание как ожидание дальнейшей исповеди и заговорил снова:

– Я тут же спросил ее: „И кто же сватает Олуэн“? Фреда расплылась в своей обычной слащавой улыбке: „ Во-первых, наш милый Чарльз“. Ну что ж, этого можно было ожидать. За годы изгнания Стентон преумножил свое состояние, завел знакомство с некоторыми из друзей ее светлости и явно стремился занять место равного среди них. Разумеется, это потребовало бы перехода в иную веру, но вряд ли это оставило бы его. В общем, по представлениям сэра Генри, который уже смирился с мыслью дожить свой век на чужбине, Стентон был вполне приемлемым зятем.

„А во-вторых, – продолжала Фреда с уже нескрываемым торжеством, – сэр Реджинальд Поул“. Когда я услышал это, весь мир померк для меня. Сэр Реджинальд, носящий титул „Глаза Ночи“, Главный Надзиратель Игры, принадлежит к высшему слою Посвященных Храму. Породниться с ним было бы более выгодно, чем с иными особами королевской крови.

– Но разве герцогиня позволила бы ему вступить в брак с иноверкой? – вновь перебил я Мартина.