Леди Гамильтон и Адмирал Нельсон. Полжизни за любовь

Конечно, понравится, из комнат на втором этаже открывается такой вид, какой есть не у всякого дворца, даже у короля и то хуже, потому что с виллы лорда Гамильтона виден королевский дворец, а из того — лачуги…

Так и есть, восхищение, причем откровенное:

— Ах, какая красота!

И почему женщины, выражая сильные эмоции, обязательно ахают? Неужели нельзя просто сказать. «Как красиво!».

Мысленно произнес, еще раз, попробовал с равными интонациями — получалось не то, без этого «ах!» восторг словно тускнел.

Пока лорд Гамильтон размышлял над ахами, Эмма осмотрела комнату и остановилась перед ним, взволнованно покусывая губу. Потом решилась:

— Милорд, едва ли мы достойны такого приема и таких апартаментов. Может, у вас найдется что-то скромней? Вообще-то Чарльз говорил, что мы будем жить в маленьком домике где-то на окраине…

Ах, Чарльз говорил… Ишь ты какой он быстрый, ваш Чарльз!

И лорд, который совсем недавно намеревался отправить управляющего искать тот самый маленький домик на окраине для двух не слишком желанных гостий, почти взревел:

— Ни за что! Если вам не нравятся комнаты, можно посмотреть еще, но эти — самые светлые, и отсюда самый красивый вид на Неаполь и залив.

Эмма испугалась:

— Нет, нет! Нам все нравится, очень нравится, просто… не создадим ли мы вам неудобства своим появлением, хождением, своими голосами?

И снова лорд говорил нечто прямо противоположное собственному решению:

— Никакого неудобства. Я встаю рано, ложусь поздно, правда, по утрам работаю в кабинете, но мне не мешают ни хождения, тем более таких легких ножек, ни голоса. Кстати, у вас очень приятный голос. Вы не поете?

Господи, что я говорю?! А если она поет и пожелает заниматься этим каждый день?!

— Пою! Чарльз обещал, что вы поможете мне найти учителей, чтобы заниматься каждый день…

К черту Чарльза!

— Ода, Эмма, и учителей найдем, и заниматься будете. Но сейчас, если вас устроили комнаты, располагайтесь. Ужин в восемь. Вы любите шампанское?

Теперь она знала, что это такое, и знала, что любит.

— О да!

И вдруг лукаво добавила:

— А у меня сегодня день рожденья!

— Замечательно! Значит, мы будем его праздновать вечером.

Ну и зачем тебе это, старый ты дурак? Распустил перед девчонкой хвост, точно павлин! Ах, Эмма… Ох, Эмма… как теперь их выставить в маленький домик или запретить распевать по утрам, если сам предложил?

Лорд Гамильтон чувствовал себя крайне нелепо и неуютно. Вопреки собственным вчерашним решениям, а Гамильтон привык выполнять намеченное, он не просто не отправил Эмму с матерью подальше от себя, но и расплылся перед ними лужей растаявшего снега. Вот те на! Стойкий сухой англичанин, называется. Ему пятьдесят восьмой, она совсем девчонка, хотя имеет дочь, причем девчонка деревенская, этот говор так и режет уши.

Но хороша!.. За то время, что он ее не видел, стала еще краше. Да в Лондоне он и не приглядывался, считая это нелепым.

Гамильтон отправился к портрету… Красиво, конечно, но до оригинала далеко. У Эммы часть прелести в ее живости, в движении красивых губ, во взмахе густых ресниц, в румянце, вдруг вспыхивающем на щеках, в синем пламени глаз, этот огонь не передать на холсте. А гибкость… Кажется, она не носит корсетов, ни к нему.

Ах, что за прелесть эта девочка, повезло же Чарльзу.

Снова Чарльз?! Как мог этот мальчишка открыто продавать такую красоту ему, почти старику?! Лорд Гамильтон разозлился, приезд девушки уже не казался ему манной небесной. Она хороша, умопомрачительно хороша, не откликнуться на такую красоту невозможно, если ты вообще живой, а он живой. Но просто покупать эту девушку преступление, а мучиться рядом с ней, не имея возможности обладать, слишком тяжело.

Лорд Гамильтон еще раз мысленно обругал племянника, устроившего ему такие мучения. Жил себе жил спокойно и размеренно, а теперь вот мучайся.

Но мучился не только лорд, размышляла и Эмма. Она действительно была уверена, что по договоренности с Гревиллом лорд Гамильтон снимет для них с матерью крошечный домик поближе к морю и наймет учителя пения. Гревилл так приучил их экономить, что жизнь в роскошном дворце казалась недопустимым расточительством, а то, что в огромных комнатах стояло большое количество роскошной мебели, ужасало.

Это не Ап-Парк, тот дом по сравнению с виллой лорда Гамильтона сарай.

Мать поинтересовалась у потрясенной дочери:

— А что Чарльз говорил об отношениях с лордом Гамильтоном?

— Каких отношениях?

— Ну, ваших с ним.

— Ничего. Ом говорил, что лорд Гамильтон добрый дядюшка. Он и правда добрый, мне даже неудобно пользоваться такими условиями.

Мать решила пока не продолжать разговор.

Вечером они праздновали день рожденья Эммы. Лорд подарил ей дорогую брошь и книгу о воспитании женского характера.

Вообще, лорд все больше удивлялся Чарльзу девушка оказалась достаточно воспитанной, она умела держать себя за столом, не говорила откровенных глупостей (хотя не без того) и производила приятное впечатление даже без собственной красоты.