Читаем Леди-горничная убирается полностью

Леди-горничная убирается

Он медленно улыбнулся: вот кот же, как есть забравшийся в кладовку кот, с аппетитом предвкушающий разбой! Даже удивительно, что над головой не торчит победный хвост! Его руки опустились в покрывающую меня воду и по-хозяйски прошлись от ключиц до самых бедер.

Ааах! Меня снова выгнуло дугой. По ванной разлетелись брызги.

— Вот что это такое? — пробормотала я — хотела укоризненно, а вышло… хрипло. Страстно. Обещающе.

— А на что похоже? — также хрипло ответил он, и его ладони поползи обратно от бедер к груди. И снова вниз… погладили живот… скользнули между бедер… и…

Я приподнялась в ванной и пристально поглядела в лицо склонившегося надо мной мужчины. Хорошо знакомое мне лицо с рассекающим бровь шрамом. Я всегда хотела этого мужчину, с первого дня как увидела.

Я хочу его сейчас.

Я потянулась навстречу, обняла пальцами гладко стриженный затылок и поцеловала. Так, как сама хотела. Я тут глава рода, он на моей территории! И даже ванна эта на самом деле — моя!

— Клятые демоны! — только и смог выдохнуть он, когда я поволокла его на себя, сдирая с плеч рубашку.

Куда делись брюки, я не знаю, может, их к тому моменту и вовсе уже не было. Сильное мужское тело рухнуло в воду, выплеснув половину на пол. Меня вдавило в дно, на мгновение я погрузилась с головой и тут же меня обхватили за плечи, выдернули наверх. Я запрокинула голову, постанывая под дорожкой поцелуев, опускающихся от губ на шею, ямку меж ключицами, между грудей, вниз на живот и ниже… еще ниже… Застонала снова, сама подгибая ноги и открываясь под этими жгучими поцелуями…

Меж бедрами у меня и впрямь будто огнем полыхнуло, и я закричала в голос, распахивая глаза широко-широко, чтобы увидеть, как томно извивающиеся вокруг ванной полупризрачные огненные ленты начинают переплавляться в роскошные, сверкающие иллюзии… Наши магии сходились, расходились, проникали друг в друга, становясь одним целым и заполняя все пространство вокруг! Прекрасный цветок поднялся над нами, раскрылся, и осыпался искрами-лепестками. По стенам пронесся пламенный табун лошадей, перетек в прибой, увенчанный золотой пеной, и расплескался огненным ливнем. Сквозь буйство иллюзий, лапа перед лапой, неторопливо и торжественно шествовал громадный алый кот и его пушистый от огня хвост победно покачивался, а на наглой бандитской морде с косым шрамом сияла совершенно человеческая нахальная усмешка.

Я вцепилась зубами в плечо нависшего надо мной мужчины и почувствовала, как мой дом содрогнулся. Заскрипели половицы и качнулись люстры. Взвихрились шторы и дрожь нарастающим валом раскатилась по всему поместью. На тайном пляже де Молино песчаная волна метнулась навстречу прибою, ударила в него и взлетела серебристо-золотой пеной.

А в глубинах дома проснулся и жадно облизнулся алтарь!

Я лежала, слушая дыхание спящего рядом со мной мужчины. Я не должна была этого делать, но… даже если тень, мелькнувшая в конце коридора, когда он нес меня к себе, мне не почудилась… клятые демоны, я не стану жалеть! Я прижалась к постели, становясь тонкой и плоской, как оладушек на сковородке у Фло, и выползла из-под властно закинутой на меня мужской руки. Одежду искать бессмысленно, что не порвалось, то плавало в лужах на полу ванной, потому что воду мы выплеснули, всю, какая была. Я огляделась, и завернулась в валяющийся на кресле халат. От него вкусно пахло… им. Этим мужчиной. И бренди, но бренди мне тоже нравится, особенно если хороший и дорогой, а других лорд Трентон не признавал. Подобрала волочащиеся полы, и оставляя мокрые следы на полу, тихонько пошлепала на выход.

Мужчина в кровати шевельнулся, приподнял голову и расслабленно-сонным голосом пробормотал:

— Весьма интересно, что было в тех ящиках на складе?

Такие вот у лорда имперского советника, барона Трентона после ночи любви интересы. А чего, собственно, я ожидала?

Я молча выскользнула за дверь. Мне не нужно было заглядывать в увезенные ящики, чтобы знать, что там. В последних вспышках гаснущего светляка я увидела след в луже мазута — четкий отпечаток ружейного приклада. Но я не собиралась оповещать члена Имперского Совета, что мой братец на нашей, семейной фабрике, производил вовсе не скобы и шпингалеты.