Леди-горничная возвращается

Они озадачились совсем, но вопросов не последовало — командор покосился на пентаграмму, и принялся снова наматывать цепочку артефакта на пальцы. Лопнет мой щит, они со степняком снова поставят свой, но очень скоро артефакт истощится, и тогда счет пойдет на секунды. Поезд мчался сквозь черноту Междумирья. Зависшая в окне морда вдруг… Ее словно ножом прорезали! Четко вычерченный полукруг возник на месте рта — как на детских рисунках! Сердце гулко бултыхнулось где-то в горле… и я поняла, что тварь — улыбается! Треклятый демон ухмылялся, пялясь мне в лицо!

Послышался тихий треск. В наступившей тишине отчётливо слышно было: хрусь-хрусь… чавк-чавк… Будто чьи-то челюсти грызли щит с той стороны. На измазанный кровью пол тонкой струйкой посыпалась ледяная крошка — и снова стало нестерпимо холодно. Зелено-ледяная сила заметалась по пентаграмме, как мышь, удирающая из-под лап кота, и… пшшшш! Погасла.

— Дзанг! — трещины располосовали щит на ломти. Бдзын! — и он осыпался, мгновенно истаивая в воздухе.

Песчаный щит раскрылся снова, с размаху приложив по безглазым мордам ринувшихся на нас демонов. Заискрил, плюясь языками племени и песчаными смерчами.

Первым упал степняк — волна песка просто растворилась в черноте. Командор держался еще пару мгновений — его мотнуло из стороны в сторону… артефакт напоследок плюнул огнем, зашипел и сдох, рассыпавшись на мелкие обломки.

С пронзительным воем безликие ринулись на нас. Я увидела несущееся на меня пустое лицо с будто нарисованной карандашом ухмылкой и…

В окна ударило солнце.

Слепящие лучи били в стекло, отражались многоцветной радугой, расходились похожими на павлиньи хвосты веерами…

Плывущие за окном безглазые физиономии осыпались… И в оконные рамы вцепились пальцы скелетов. Челюсти черепов щелкали, пытаясь прогрызть стекло…

Облепленный полуразложившимися мертвецами поезд вырвался под стеклянную крышу вокзала. Солнце, сфокусированное в стекле, окатило вагоны живым пламенем… и мертвецы принялись крошиться, как отпадающая короста. Сыплющиеся с крыши костяки хрустели под колесами.

На пустом лице мчащегося на меня демона даже какое-то выражение… мелькнуло. А потом солнечный свет накрыл и его, череп клацнул зубами у самого моего носа и… покатился по изрезанному полу вагона к ногам пытающейся подняться Гюрзы. Самый обыкновенный, оскаленный, пожелтевший от времени череп.

С потолка сыпались кости.

Я смотрела на этот костепад с умилением.

— Леди и лорды, дамы и господа, прошу сохранять спокойствие! По техническим причинам…

Я истерически хихикнула…

— Наш поезд совершил незапланированную остановку на грузовой станции Приморска Южного. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах, пока к вам не подойдут представители власти…

Я расхохоталась в голос. На вопросительный взгляд Гюрзы выдавила сквозь припадки хохота:

— Мне… Мне тоже, как и вам… прямиком в Приморск… лучше! Даже на дилижанс тратиться не придется…

Глава 7. Допрос леди с пристрастием

— Вы утверждаете, что ехали в поместье де Молино?

— Ехала.

— В гости к лорду Леонардо де Молино?

— Тристану. — педантично поправила я. — Никогда не слышала о лорде Леонардо.

Полицейский чиновник, мужчина еще молодой, примерно моих лет, и даже элегантный… был, видимо, до того как из грузового портала вывалился облепленный безликими демонами экспресс. Сейчас от элегантности остался только хороший крой сюртука да недешевая ткань — сорочка, недавно белая, красовалась разводами сажи, на жилете, если присмотреться, можно было заметить мелкие подпалины от паровозных искр. Такой жилет уже в порядок не приведешь, только камердинеру отдать… а у полицейских бывают камердинеры?

Обведенные темными кругами усталости глаза полицейского уставились на меня недовольно: наверное, поменять имя лорда казалось ему великой хитростью. Ну или хотя бы достаточной, чтоб поймать мелкую мошенницу.

— Который являлся вашим братом?

— Является. — монотонно повторила я.

— А вы — леди Летиция де Молино, его сестра?

— Я — она. — сосредоточенно покивала я, и на его бритых щеках, уже успевших подернуться тенью прорастающей щетины, вспыхнул злой румянец.

— И работаете горничной?

— Работаю. — в очередной раз согласилась я.

— Леди-горничная… — с издевкой протянул он. — Персонаж для столичной опереттки… Любите театр, милочка… как-вас-там-на-самом-деле-зовут?

— Весьма. — покивала я.

— Хватит врать, дрянная девка! — он шарахнул кулаком по столу. Чернильница подпрыгнула, тоненько задребезжал стакан, лохматая кипа допросных листов перекосилась… и с тихим шелестом съехала со стола, будто снегопадом осыпав комнату.

Из груди чиновника вырвался сдавленный рык, он полоснул взглядом по устилающим пол листам и рявкнул:

— Что расселась? Убирай давай, горничная!

— Мой ридикюль можно? — озабоченно попросила я.

— Зачем еще?

— У меня там расценки. С учетом размера комнаты, объема работы, срока давности… от последней уборки.

— С хозяевами своими тоже… торгуешься? — зловеще прищурился он.