Леди и лорд

Ощутив прикосновение ее горячей руки к своему бедру, он слегка вздрогнул, пытаясь унять нестерпимый зуд сродни волчьему голоду в самом низу живота. Пришлось сделать вид, что его по-прежнему интересует только тьма за окном.

— Может, поменяемся местами? — тихо спросила она.

— Если от такой перемены мест разразится буря, подобная той, которая сблизила нас, — проговорил он непривычно резким голосом, — то могу сказать только «нет».

— Теперь все намного проще.

— О какой простоте ты говоришь? — огрызнулся он. До сих пор ему ни разу не приходилось проявлять подобную сдержанность в отношении женщины. И все же у него хватит сил не поддаться чарам, если от этого зависит судьба ребенка, находящегося в ее чреве. Так пусть же она соблазняет его, пусть говорит все, что ей заблагорассудится. Все равно ничего у нее не выйдет.

— Тебе не придется заниматься со мной любовью.

Джонни с трудом поверил своим ушам. Эти слова слишком напоминали хитроумную западню. И все же, поразмыслив секунду, он обернулся.

— Слушаю тебя, — произнес он недоверчиво.

— Я могла бы укротить его, — дотронулась она до вздыбленного боевого коня, подававшего все признаки нетерпения. Был заметен даже беспокойный пульс вен под его бархатистой кожей.

— Я и сам бы не прочь, — повторил он, отводя ее руку.

— И все же как хорошо было бы, если бы это смогла сделать я.

— Я еле сдерживаюсь. Разве не видишь? И только потому лишь, что по-настоящему беспокоюсь за тебя.

— Тогда в горах, когда я упала, все было совсем по-другому. Поверь, Джонни. Я очень сильно ушиблась, да еще дрова навалились сверху… — Ее голос снизился до шепота. Она сделала глубокий вдох, пытаясь справиться с волнением. — Все, все было совсем не так, как сейчас. Видишь, я вся горю. Прикоснись же ко мне.

Джонни колебался. Несмотря ни на что, у него хватало сил противиться соблазну. Казалось, внутри его тела возник стальной стержень, неподвластный никаким эмоциям. Никаким, кроме сочувствия к жене, страдания которой были сейчас столь очевидны.

— Послушай, не то чтобы мне не хотелось этого. Понимаешь?..

Она едва заметно кивнула.

Джонни шумно вздохнул.

— Вероятно, я мог бы… помочь тебе каким-нибудь другим образом, — несмело предложил он.

Ее улыбка почему-то напомнила ему ту непосредственность, с которой эта женщина занималась с ним любовью в памятную первую ночь в Голдихаусе. Еще не зная наверняка, к каким последствиям это может привести, она тем не менее отдавалась ему со всей страстью.

— Была бы очень тебе признательна. — Ее невинный шепот заключал в себе всю силу обольщения, которой прекрасная половина человечества за многие века научилась пользоваться в совершенстве.

— Я буду очень осторожен, — предупредил Джонни, все еще стоя в отдалении и надежно контролируя собственные порывы.

— Знаю, — откликнулась она, неподвижно замерев на месте. Лишь ее пальцы слегка подрагивали от нетерпения.

Беря ее за руку и ведя к кровати, Джонни не был уверен, сможет ли до конца сохранить благоразумие. Он опустил ее на ложе под балдахином. В жарко натопленной комнате их тела, чистые и молодые, пахли ароматическим мылом, волосы были все еще влажны, а неодолимая тяга друг к другу стала едва ли не материальной субстанцией.

Чтобы ей было удобнее, Джонни подложил под спину Элизабет взбитые подушки. И она лениво откинулась на них — само воплощение женского начала, дарящего жизнь. На фоне белоснежных простыней ее кожа казалась красной — она пылала от горячей ванны и нестерпимого желания, охватившего ее роскошное тело. Изнывая от потребности телесной близости, Элизабет прикрыла глаза.

Его первые движения были чрезмерно осторожны. Джонни не знал, насколько далеко ему позволено зайти, насколько полно можно отвечать на ее желания. Сидя рядом с женой, он несмело притронулся к ее соску. На нежно-розовом комочке плоти тут же появилась капелька. Заинтригованный, он наклонился, чтобы попробовать, какова эта жидкость на вкус.

При его прикосновении Элизабет еле слышно охнула, груди ее затрепетали, горячие волны забились между ног. На сосках появились новые капельки перламутровой жидкости.

Приподняв ее тяжелые груди на ладонях, Джонни сперва зачарованно посмотрел на эти капельки, а затем слизнул их. Элизабет едва не разразилась воплем страсти, когда его губы бережно прильнули к ее воспаленным соскам. Новая горячая волна окатила ее с головы до ног.

— Гляди-ка, — пробормотал Джонни, слегка стискивая ее груди, — у тебя появилось молоко…

При этих словах, в которых звучало простодушное восхищение, она открыла глаза. Улыбнувшись ей, он склонился и снова поймал влажный сосок губами. Джонни начал сосать ее грудь, и словно тысячи маленьких молний пронзили все ее тело до кончиков пальцев ног. Это было как стихийное бедствие — землетрясение, ураган и засуха одновременно. Ее глаза снова закатились, а руки крепко прижали его голову к груди. Так она стала обладательницей нового, не изведанного до сих пор богатства, от которого вся плоть ее словно пела.

— Еще, еще… — лепетала Элизабет в полузабытьи.

Не выпуская ее соска изо рта, Джонни слегка повернул голову.

— Вот так?