Леди и некромант. Тени прошлого (СИ)

И надо идти... он поет песнь, на которую душа Орисс отзывается. Она сделала шаг. И замерла. Пол неровный, легко оступиться, но и открывать глаза нельзя - песня слишком слаба, чтобы ее отпустить. Орисс протянула руку, и слава Богам, Ульрих понял верно. Он подал свою. Теплая широкая ладонь с кожей мягкой...

Надо сосредоточиться на песне.

...слава Императрице. Возрадуйтесь люди... вот грядет она, в одеждах белых... луноликая и солнцеподобная... в руках ее сердце мира.

В глазах ее - скорбь по пропащим...

...странные слова.

Они рождаются внутри.

Они заставляют идти, уже не думая о том, куда именно она идет... это больше не важно.

...прекраснейшая, она подобна созвездию Девы, и благословлена богами.

Смейтесь люди.

Пляшите, люди.

Ибо грядет та, что возьмет смех в свои ладони. Она поднесет ко рту ваши голоса и выпьет их.

Руку протянуть.

Коснуться стены.

...она руками своими принесет величайшую из жертв. И боги, очнувшись из забытья, воскликнут: «Как же прекрасно это, о дева, избранная временем!»

Дышать стало больно.

А под сердцем будто кольнуло что-то... и укол этот оборвал слова гимна, заставив очнуться. Стена? Стена медленно двинулась в сторону, без скрипа или скрежета, она словно растворялась, пусть и нехотя.

- Сверхплотная иллюзия, - пробормотал Ульрих и покрепче сжал пальцы Орисс. - Иди... и я за тобой?

- Может, - она облизала сухие губы, не способная отделаться от музыки, которая еще звучала в крови. - Это я за тобой?

- Нет, дорогая моя подруга... ты избрана, тебе и идти первой... как-то мне не хочется потерять голову только потому, что в невесты императору я не гожусь...

...как знать.

Альгвер, прозванный Безумцем, как-то волей своей объявил родного брата девицей, а после женился на нем. Правда, спустя три месяца бросил его на растерзание стае харров...

...но это было давно.

Так давно, что помнят лишь подземелья дворца.

Шаг.

И прохлада.

Здесь воздух был если не свежий, то почти. И пахло иначе, благовонными маслами, терпко, насыщенно, но при том - довольно приятно.

Ворчание.

И пара черных камней оживает, превращаясь в крупных тварей. Они уродливы и опасны. Гибкие узкие тела.

Тонкие лапы.

Длинные шеи.

Чешуя и иглы. Суставчатые хвосты и скорпионьи жала. Клешни... твари шипели. И посвистывали.

- Меня позвали, - странно, что страха она не испытала, скорее восхищение, ибо Стражи были совершенны. Орисс откуда-то знала, что их броню не пробить ни железом, ни магией.

Им не страшно пламя.

Или лед.

Они не знают жалости. Усталости. Иных чувств, кроме одного - преданности создателю, чьей волей воззваны они были к жизни... их яд смертелен, и даже аромат его - запах умирающих роз - способен одурманить разум.

- Скажи, что они тебя послушают, - пробормотал Ульрих, отступая к двери.

Не поможет.

Если стражи решат убить, то убьют.

- Он со мной, - сказала Орисс, глядя в выпуклые глаза тварей. И те отступили. Подняли клешни, щелкнули, и в том виделось приветствие.

- Проводите меня...

Пещер несколько.

В первой лишь стражи.

Во второй - с полдюжины скрюченных тел, они успели порасти известью и теперь походили на статуи, уродливые, но вполне узнаваемые.

Великое дело требовало жертв.

...и потребует еще.

Она ведь готова к жертвам?

Готова...

Конечно, ей уже случалось приносить... не здесь, конечно... та женщина ничего не поняла, одурманенная напитком, витающая где-то в собственных мечтах. И, признаться, Орисс было несколько совестно, но... тогда ей казалось, что у нее нет иного выхода.

Ей нужен был ребенок...

...у нее будет дитя.

Третий зал.

Он невелик.

И стены здесь выложены из белого камня с голубыми прожилками. Из этого камня сделан и внешний саркофаг, огромный короб, с заклепками из лунного серебра.

Здесь.

- Нам, - она прислушалась. Слова древнего гимна еще звучали в голове.

...она возьмет оливковую ветвь.

...она наполнит молоком сосуды.

...она вылепит из глины человека и вдохнет жизнь в тело его.

- ...нам надо крышку снять... сейчас...

...она подарит имена безымянным.

Крышка была неподъемной. Нет, Орисс честно попыталась сдвинуть ее, втайне надеясь, что в саркофаге скрыт какой-то механизм, и крышка исчезнет так же, как и стена. Но нет, камень остался камнем. Огромным. Тяжелым. Неподвижным. И усилия Ульриха, который уперся в крышку обеими руками, ничего не изменили.

- Проклятье, - Ульрих сел у саркофага. - Да тут с дюжина человек нужна... нас двоих точно не хватит.

Дюжина рабочих, а лучше две... вот только где их взять?

И как провести незаметно?

И главное, куда девать потом, после?

- Должен быть вариант, - Ульрих вытер пот рукавом. - Он тебе ничего не подсказывает?

...она пройдет по полям, забирая жизнь зерна. И она же разбросает его щедрой рукой... она остановит чуму и подарит легкую смерть... она...

- Нет... - Орисс потерла виски.

Голова болела и с каждой минутой все сильней. Хор голосов не смолкал ни на мгновенье.

- Но... надо... идите сюда, - позвала она, не сомневаясь, что будет услышана. И Стражи появились спустя мгновенье. Двигались они совершенно бесшумно. - Уберите это...

Орисс указала на крышку.

Дюжина человек?