Леди и вор

То, что мистер Джефферсон, которого зимой ректор расхваливал, как весьма надежного человека, оказался не человеком вовсе, служило еще одним поводом для злости. Ее успокаивали, что он не может официально считаться сыном графа Грея и не претендует ни на поместье, ни на титул. Но Анну бесил сам факт существования этого типа – причем существования рядом с ее сыном. Вместе с тем, она хорошо понимала мотивы лорда Элессара – зимой ее пугали все драконы до единого, узнай она правду сразу, вряд ли решилась бы подпустить Гэбриэла к Уиллу. Полгода не прошли даром – она уже привыкла видеть этих двоих рядом, и как гувернер мистер Джефферсон нареканий не вызывал. Вряд ли теперь он, как старший брат, научит мальчика плохому, к тому же за обоими присматривает лорд-ректор.

На которого она, пожалуй, злилась больше, чем на всех остальных, вместе взятых.

Уж лучше бы он и дальше хранил свое родство с Греем втайне! Меньше знаешь – крепче спишь, и одного новоявленного родственничка Анне вполне хватало. Но нет, ректору приспичило завалить ее раскрытыми тайнами: о его участии в ее свадьбе, о причинах, побудивших его на такой шаг – как будто ей было дело до восстановления популяции драконов! Как будто ее интересовало, что Реджинальд занимался наукой, а папочка беспокоился о его личной жизни! Так пусть бы занимался и дальше, зачем было переворачивать ее жизнь всей этой магией?!

Впрочем, последний вопрос задать вслух ей не хватило смелости. Потому что Анна отлично знала, что мог ответить лорд Элессар. Реджинальд никогда не обижал ее, не повышал голос, не доставлял неудобств, обеспечивал всем необходимым, хотя мог бы и сорвать на нелюбимой жене гнев на отца. После его исчезновения она получила свободу куда большую, чем имела бы, выйди она вышла замуж за другого – ведь если бы граф не сделал предложение, отец нашел бы другого жениха. Добропорядочный английский джентльмен видит на теле жены татуировку – что он сделает? Запретит выходить из дома, чтобы не позорить его? Или вышвырнет на улицу, как шлюху? А еще от надоевших жен избавлялись объявив тех сумасшедшими. И отправляли на вечное лечение в самые лучшие, конечно же, клиники. Оттуда никто не возвращался.

...Или, восхищенный красотой рисунка, станет покрывать поцелуями ее спину, медленно и нежно, от основания шеи вниз, следуя прихотливым изгибам драконьего тела, до самой поясницы и еще ниже, заставляя ее вздрагивать от прикосновений…

Анна закусила губу и украдкой огляделась. Нет, на нее никто не смотрел. Уильям и Гэбриэл спорили о каких-то тонкостях выращивания драконьих кристаллов, Джеймс крутил в руках шокер и иногда вставлял в их беседу реплику-другую – как оказалось, он неплохо разбирается в стрелковом оружии. Вот уж кому точно давно следовало отправиться в Лондон!

С момента их возвращения в Академию прошли полторы недели. Лорд Элессар подробно расспросил обоих о времени, проведенном на подлодке, но сама Анна мало что могла сообщить – разве что упомянуть, что Ливси собирался в Гренландию. Впрочем, сказать это за ужином он мог и для отвода глаз, а общаться с ним чаще ей, к счастью, не довелось. О том, что узнал Джеймс из разговоров с командой, ей не сообщили, но ректор, кажется, был разочарован. Отпускать вора от себя он не спешил, надеясь, видимо, что тот вспомнит еще что-нибудь полезное, но было похоже, что лекарство, которым доктор якобы лечил Джеймса от укуса змеи, отшибало память очень качественно.

И каждый день, когда Уилл приходил в Академию навестить брата и деда, этот несносный тип обязательно крутился поблизости.

Сегодня он выглядел усталым и бледным, это особенно бросалось в глаза в контрасте с темной рубашкой. Приключение с пиратами, конечно, сказалось и на нем, особенно если вспомнить, в каком состоянии он вернулся на «Призрак» из храма. Но с тех пор прошло десять дней, и вряд ли дело было в змеином яде…

Словно почувствовал ее взгляд, он поднял голову – и Анна поспешно отвернулась, надеясь, что не покраснеет. Злосчастные серьги были уничтожены, и лорд-ректор поклялся, что на ней нет и следа воздействия. Но память осталась, и как жаль, что лекарство доктора Ливси уплыло вместе с ним!

То, что произошло между ними той ночью, было невозможно, возмутительно, неприлично, но…

Прекрасно.

Волшебно.

Потрясающе.

Ей хотелось большего. Объятий, прикосновений, поцелуев. Возможности расслабиться и раскрыться, быть собой и чувствовать себя любимой, отдавать, доверять безоговорочно, таять в его руках и позволять ему все…

И именно поэтому это все нужно было прекратить как можно скорее.

– Уилл, нам пора домой. Ты обещал кухарке, что сегодня мы не опоздаем на обед, помнишь?

Ответом ей были три взгляда: Уильям не счел нужным скрывать разочарование, двое других постарались скопировать ее вежливую улыбку, но не преуспели. Аннабель поднялась, повернулась к двери и успела краем глаза уловить, как мужчины переглянулись – словно школьники за спиной строгой учительницы.

В первый миг внутри привычно плеснуло злостью, потом вдруг стало смешно – мальчишки остаются мальчишками, в любом возрасте. А следом пришла тоска.