Читаем Леди Макбет Мценского уезда полностью

Леди Макбет Мценского уезда

Сергей. Оттого, что весь капитал теперь в раздел пойдет.

Катерина. Ну и что? Неужто с тебя мало будет?

Сергей. Ну уж счастья того нам с вами не будет.

Катерина. Как не будет?

Сергей. Потому что по любви моей к вам я хотел бы видеть вас настоящею дамою, а при уменьшении капитала мы даже гораздо ниже прежнего сойдем.

Катерина. Да мне это вовсе не нужно, Сережа.

Сергей. Тебе может и не в интересе, мне через это ужасно больно будет. Люди-то все больше подлые и завистливые, я-то хотел тебя перед всем нашим купечеством возвеличить, а теперь что ж… Почему мы через этого Федю должны лишиться капитала?

Катерина. Да он же дите, мальчик…

Сергей. Тебе тоже скоро родить. Не будь этого Феди, весь капитал твоему ребенку достался бы. Вот тогда нашему счастью конца-меры не будет.

Из соседней комнаты выходит Прасковья.

Катерина. Собрались куда?

Прасковья. В церковь. Нынче праздник Введения, надо всенощную отстоять.

Катерина. А племянник ваш?

Прасковья. Занемог. Боль простудная в груди. Я травки заварила, так ты, Катеринушка, потрудись, давай ему отвар по часам. Ты сама тяжелая, сама суда Божьего ждешь, так уж потрудись.

Катерина. Идите с Богом, все сделаю.

Прасковья ушла. Сергей и Катерина молча смотрят друг на друга.

Катерина. Надо бы окна закрыть, холодно что-то.

Сергей. Я схожу, распоряжусь.

Катерина. Погоди… Нынче всенощная не скоро кончится?

Сергей. Праздник большой: долго будут служить…

Катерина. К Феде схожу, он там один.

Сергей. Один?

Катерина. Один. А что?

Катерина выходит. Из соседней комнаты слышны голоса.

Катерина. Ты заснул бы, Федя?

Федя. Нет, я буду бабушку дожидаться.

Катерина. Чего тебе ее ждать?

Федя. Она мне хлебца от всенощной обещала.

Катерина. Ты ложись, ложись, миленький.

Федя. А хотите, тетенька, я вам почитаю?

Катерина. Сейчас, только лампадку поправлю.

Катерина входит.

Катерина. Ну!

Сергей. Что?

Катерина. Он один. Пойдем.

Сергей. Что ж взять?

Катерина. Ничего.

Катерина и Сергей выходят. Из соседней комнаты слышны голоса.

Катерина. Что ты, Федя?

Федя. Я, тетенька, что-то испугался.

Катерина. Чего ты испугался?

Федя. Кто это за вами идет, тетенька?

Катерина. Никого. Ты ляг, ляг…

Федя. Я не хочу.

Катерина. Нет, ты ложись, ложись!

Федя. Тетенька!!!

Вочнев. Душат! Братцы мои, голубчики, душат!!!

Картина двенадцатая

У следователя.

Вочнев, Катерина.

Вочнев. «Душат, братцы мои, голубчики, душат» – эти слова вы услышали?

Катерина. Да. Так и кричали.

Вочнев. Что было потом?

Катерина. Набежали какие-то люди, меня оттолкнули, я упала и больше ничего не помню.

Вочнев. Но мальчик ведь был задушен? Кем? Кто был в доме на тот момент?

Катерина. Я и…

Вочнев. И?..

Катерина. Никого больше. Я одна была.

Вочнев. Ну что ж… Видимо, этого не избежать.

Вочнев звонит в колокольчик. Входит Надзирательница.

Вочнев. Привели?

Надзирательница. Тут дожидается.

Вочнев. Пусть войдет.

Надзирательница. Заходи.

В кабинет входит Сергей в арестантской робе.

Катерина. Сереженька…

Вочнев. Терентьев Сергей Филиппович. Что вы можете сказать по делу об удушении малолетнего Федора Лямина?

Сергей. Ее вон рук дело. Она его подушкой накрыла и держала, пока не затих.

Катерина удивленно посмотрела на Сергея.

Сергей. Ей на Страшном суде ответ держать. Велите еще у Измайловых в подвал спуститься, там в песке Зиновий Борисович, муж ейный, лежит без погребения уж который месяц.

Вочнев. Вот как. Что же с ним случилось?

Сергей. Она его подсвечником по голове ударила, а уж потом я… пояском… докончил.

Вочнев. Катерина Львовна, он верно говорит? так было дело?

Катерина. Если ему охота сказывать, то и мне запираться нечего. Я убила.

Вочнев. Для чего?

Катерина. Для него. Ох…

Катерина схватилась за живот и медленно опустилась на пол. Вочнев звонит в колокольчик, появляется Надзирательница.

Вочнев. Помогите ей дойти.

Надзирательница. В камеру?

Вочнев. Вы что, слепая? Она сейчас родит. В острожную больницу, скорее!