Леди не движется-2

— Неожиданный он только для тебя. Я уже сказал — проницательности тебе не хватает. Дел, Маккинби — коллекционер. То есть заведомо чокнутый. Причем даже для коллекционера он, мягко говоря, не совсем нормален. У него единственное ограничение — закон. На криминал ради очередной машинки он не пойдет. Но на все до единого легальные меры — еще как пойдет. Побежит! Вприпрыжку! И пока мы тут болтали, он на полном серьезе размышлял, в каких выражениях предложить тебе выйти за него замуж. Потому что ты для него — выгодное приобретение. У тебя вожделенная моделька, и у тебя есть доступ к документам оригинала. Тебя возмущает, что я так вольно распоряжаюсь твоим имуществом? Да он то же самое планировал! Только меня-то интересуешь ты, а его — твоя машинка. Брак по расчету. Что расчет там шизофренический — никого не волнует, главное, что он есть. А ты, конечно, согласилась бы. Потому что, во-первых, Маккинби умеет убеждать. Во-вторых, ты к нему привыкла, и брак — такое логичное продолжение дружбы. Никто, естественно, не думает, что будет потом. Маккинби понятно почему: он свое получит, а там хоть трава не расти. Ты не думаешь, потому что не умеешь. Ты же тактик, живешь одним днем. Тебе кажется, что его семья к тебе хорошо относится. Не спорю, хорошо. Пока ты — персонал. Стоит тебе посягнуть на святое, на постель наследника, — тебя сожрут. Потому что продолжить род Маккинби обязан только с достойной. Его в младенчестве обручили с Джоан Гамильтон. Он покочевряжился, даже на Кэрол Монро женился… обратила внимание, как быстро развелся? Это дедуля спохватился и применил власть. Мальчику можно бунтовать лишь в известных пределах. И если он вздумает привести тебя в дом — семья живо укажет место и ему, и тебе. В семье никого не волнует, что он любит красные машинки куда больше женщин. Люби, но будь любезен исполнить долг.

Я молчала, недоверчиво глядя на Макса. А он, видя мой скепсис, только распалялся:

— Дел, я и его, и его семейку знаю великолепно. Маккинби, конечно, с виду дадут Бергам сто очков вперед по части манер. Мы-то никем не притворяемся, какие есть, такие и есть. Только у Маккинби под лицемерной чопорной масочкой та-акие страсти прячутся! Там дедушка — алчная, жестокая акула, которая ради очередной планеты родного сына в жертву принесет и не поморщится. Я-то знаю.

Я покосилась на дверь спальни. Август получил заказ и удалился туда. Дверь была прикрыта, но неплотно. По крайней мере, я слышала, как Август шевелится. Надо полагать, что он тоже слышал монолог Макса.

Хорошо, что Августа таким не прошибешь.

Меня, впрочем, тоже.

— Да пусть слушает, — Макс совершенно верно истолковал мой взгляд. — Может, сделает выводы, не будет ставить и тебя, и себя в дурацкое положение. Я все это могу и в глаза ему повторить.

— Вот когда он придет, тогда и продолжишь, — сказала я.

Макс фыркнул пренебрежительно и закурил. Я машинально отметила, что тема для него болезненна — ишь, как глубоко затягивается. Ничем больше его нервозность не выражалась, и это уже само по себе было хреновым признаком: значит, сознательно прячет эмоции. Можно готовиться к взрыву. Я прикинула траекторию выхода — увы, Макс загораживал путь. Если я сейчас пересяду, у него включится паранойя. Черт, сколько еще Август будет возиться? Мне уже неуютно без него. Особенно на фоне Макса, которого разносило прямо на глазах.

Август как мысли мои услышал, тут же появившись на пороге спальни. Был он полностью одет, даже причесан. Бодренько уселся напротив Макса, с любопытством заглянул в свой бокал.

— Подлить? — осведомился Макс, и уголки губ дернулись в намеке на презрительную усмешку.

— Лучше дай сигарету, — попросил Август.

Если б он сознался, что хочет Макса, эффект и то был бы слабее.

— Ты же не куришь, — нахмурился Макс.

— Все инквизиторы курят, — возразил Август. — Как и все хоббиты. Надо же чем-то стимулировать мозг. Кофе и сигареты. Все остальное слишком сильно действует, и не всегда в нужном направлении.

Ошарашенный Макс протянул ему сигареты. Август осмотрел пачку, нашел описание, одобрительно щелкнул языком:

— Отлично. Полная крепость. Курить — так уж настоящие сигареты, верно? И пепельницу, пожалуйста. Вон ту, керамическую. Мой размерчик.

Я с подозрением следила за ним. Август прикусил фильтр зубами — жест уверенного курильщика, не такого, который от случая к случаю. Красиво прикурил, с аппетитом затянулся. Макс не поленился, сам принес ему пепельницу и сунул под правую руку.

— Ты меня удивил, — признался Макс.

— Сегодня это мое амплуа — удивлять. А ларчик просто открывался: такая чудовищная алкогольная интоксикация со мной приключилась впервые в жизни. Голова не работает совсем. Вот и приходится подстегивать мозг, а то он решил взять выходной.

— Может, тебе не стоит усугублять алкогольную интоксикацию никотиновой? — спросила я.

— Чепуха, — самонадеянно ответил Август. — Мне удовольствий хочется.

— Гляди-ка, ты, оказывается, можешь быть нормальным человеком, — пробормотал Макс.