Леди не движется-2

Разведчиков иногда учат не только запоминать, но и забывать. Накрепко. Есть психотехники вытеснения и даже замены реальности. Одну из них Кид применил ко мне. По моей же просьбе. Потому что можно прожить и изжить любую психотравму, если суметь о ней рассказать. В моем случае излечение стоило бы мне карьеры. В моем учебном досье появился бы штамп «профессионально непригодна», а в личной истории — долгий и мучительный бракоразводно-судебный процесс, из которого я вышла бы пустой, как брошенный кокон бабочки. Только бабочкой бы не стала. И я выбрала — забыть. Забыть, а память заполнить ложными воспоминаниями. То, что я помню сейчас, сочинили мы с Кидом. Потом Кид побеседовал с Максом. Убедительно побеседовал. Я получила развод, наверстала пропущенное время в учебе и благополучно перешла на второй курс. Но с тех пор Кид мягко контролировал мою личную жизнь. Я прислушивалась к нему.

«Делла, Август — славный парень. Но в чем-то он сложнее Макса. Он серьезный и памятливый». Я рассмеялась, сказала, что никаких таких планов у меня нет и в помине, довольно с меня всяких принцев. Какими бы славными ребятами они ни были, у них есть семья. А семья не позволит им совершать необдуманные поступки. То бишь такие, какие не одобрит родня.

«Семья, — фыркнул Кид. — Август не очень-то с ней считается. Я не зря рассказал тебе о его армейских приключениях. После награждения он и не подумал возвращаться домой. Он этнический шотландец, у них с шестнадцати человек имеет множество прав взрослого. Поэтому он, никого не спросив, завербовался волонтером в тварский гарнизон. И полгода там жил. Бросил школу, ютился в бараке и ни на что не жаловался. Чтоб уговорить его вернуться домой, туда ездил Лайон. Уговорил. Август вернулся, наверстал школьную программу. Дед хотел, чтобы Август получил юридическое образование, — этот выбрал гуманитарное. Здесь, в Мадриде. На первом курсе женился — примерно так же внезапно, как женился Берг. Семья в ужасе. Развелся — не сошлись характерами. Действительно не сошлись. Его жена — светская женщина, а Август дорожит уединением. Поскольку у обоих эти желания доходили до крайностей и абсурда, совместная жизнь превратилась в сплошные ссоры. Тем не менее прожили несколько месяцев. Семья была в шоке. Когда Август с историко-архивного перевелся на криминалистику, то первый год жил строго на то, что заработал сам. Год был официантом в „Завтраке на траве“. Принц, на минуточку. Положим, он еще кое-где работал, иначе бы ему банально не хватило денег оплачивать учебу, он ведь за свой счет, а не на стипендии. Так или иначе, в течение года он сам превосходно обеспечивал все свои нужды. Я очень сильно сомневаюсь, что у семьи есть рычаги, чтобы принудить его к чему бы то ни было. Тем более что все родственники, мнением которых он дорожит, сами весьма уважают свободу воли и выбора. Он не один такой самостоятельный среди Маккинби. Нет, Делла, этот парень всегда будет делать лишь то, что считает нужным. Никак иначе».

«Кид, — насторожилась я, — а он что-нибудь говорил на этот предмет?»

«Ничего, — засмеялся Кид, — конечно, ничего. С чего бы он стал изливать мне душу? Сказал ровно то, что ты слышала: хочет пригласить тебя на фильм, потому что ему кажется, тебе это будет интересно. Но не хочет устраивать твой побег в самоволку, хотя ему раз плюнуть, у него подъемник есть, чтоб через забор тебя перетащить, но у тебя могут быть неприятности по режиму. Поэтому и позвонил мне с вопросом: нельзя ли решить все цивилизованно? Фильм действительно хорош и может рассматриваться как дополнительное учебное пособие. И все, что я тебе сказал о его жизни и характере, — это сведения исключительно на всякий случай».

Тот злополучный фильм я так и не увидела. Никогда.