Леди не движется

— Почему бы ему быть другим? Сержио даже начального теологического образования не имеет. Он окончил Калтех, вторая его специальность — гражданский адвокат. А Церковь Сатаны — это малюсенькая, но крикливая секта. Она не имеет никакого отношения к той Церкви Сатаны, которую создал Ла Вэй. Документы, на которые они опираются, по большей части либо откровенная подделка, либо мистификация вроде Деревянной Книги. Их отсылки к Древнему Египту — это реверанс в сторону Храма Сета, а их сатанизм имеет не больше общего со средневековыми школами, чем я — со Святой Инквизицией в испанском варианте. Никто из них даже не видел «Сатанинскую Библию». Неудивительно, она сохранилась всего в двух экземплярах… Но они не подозревают, что эту книгу написал самый обыкновенный атеист. Им вообще имя Антона Ла Вэя ничего не говорит. Какая несправедливость, верно? Собственно, нынешняя Церковь Сатаны исповедует не сатанизм вовсе, а доведенный до абсурда коктейль из сектантских воззрений. Это уже не новая-старая религия, а самая настоящая христианская ересь. Причем католическая.

— То-то он так не любит именно католиков.

— Что ты. Он любит католиков. Просто обижается, потому что получает слишком мало внимания. Так ребенок начинает все ломать и не слушаться, когда ему не хватает родительской ласки. Пусть его поругают, зато — заметят. — Август помолчал. — Ты прочитала все материалы, которые я оставил тебе? Что ты думаешь?

Я поделилась своими впечатлениями, сомнениями и вопросами. Август выслушал молча, одобрительно кивнул:

— Неплохо для начала. Тебя выпишут через два дня, думаю, ты успеешь еще подумать. Не акцентируй внимание на Грете Шульц и Дирге Та.

— Что сказать Йену Йоханссону, если он спросит?

— Он спросит, конечно. Он ведь знает, что я отдал тебе почитать. Скажи все, кроме того, что ты узнала про Луиса Алонсо. Пока не нужно.

— Хорошо. Так что произошло с Максом?

— Пищевое отравление или что-то в этом роде. Как мне сказал врач, Макс наелся тех самых ватрушек… Странно, я тоже их ел, и со мной ничего не было.

— Что? Он ватрушки ел?! — Я аж села. — Придурок! Ему ж нельзя, у него непереносимость творога! Ну раз так, сам виноват.

— Безусловно. И не жалей его.

— В мыслях не было, — заверила я. — Пусть его мамочка жалеет, а я не нанималась следить за тем, чтобы он питался правильно! Вот же скотина, ведь отлично знает, что ему нельзя… Нарочно, что ли?

— Не знаю. — Август засобирался. — Делла, мне еще надо успеть кое-куда. Я загляну завтра утром. Отдыхай. И про фрукты не забывай, тебе они очень полезны.

…После ужина я выпросила у сестры большую миску для кожуры и маленький ножичек. Чистка грейпфрутов с детства была моим излюбленным занятием из числа кухонных дел. Они так пахнут, так пахнут. Эфирное масло из кожуры пропитывает кожу так, что даже после мытья руки еще несколько часов радуют ароматом цитрусовых, а сок стекает по пальцам, они становятся липкими, а если их облизнуть, то чувствуешь приятную легкую горчинку, такую контрастную на фоне запаха…

Наверное, у кларийских грейпфрутов аромат был особенно сильный, потому что через четверть часа моя дверь отодвинулась и в палату проскользнул Макс в больничной пижаме.

— Так и знал, что это от тебя приятно пахнет, — сообщил он вместо приветствия.

— Макс, зачем ты ел ватрушки? — грозно спросила я. — Нарочно, что ли?

— Да какое нарочно, — возмутился он, — я же не знал, что они с творогом!

— То есть как — не знал? А с чем еще, по-твоему, могут быть традиционные ватрушки?

— Так я думал, они с сыром! Сыр-то мне можно.

Я только закатила глаза:

— Тебе и сыр нельзя.

— Немного можно. Главное, чтоб это был не так называемый домашний сыр, — возразил Макс. — Дел, я отлично знаю, что мне можно, а чего нельзя!

— Так я ж тебе сказала, что ватрушки — нельзя!

— Но ты не сказала, что они с творогом! Я вообще подумал, что ты меня дразнишь. Всех угостила, а меня нет. Конечно, мне стало интересно, почему все в таком восторге от этих ватрушек! Нашел, где ты покупала их, и тоже попробовал.

— Ах, теперь я еще и виновата. Макс, послушай, тебе не приходило в голову, что не все в моей жизни связано с тобой? Я должна следить, чтобы ты не истолковал мои действия как заигрывание с тобой, и не наелся бы дряни, не прыгнул в окно, не утопился в какой-нибудь луже, только потому, что тебе показалось, будто я нарочно тебя провоцирую?! Ты в состоянии вообще запомнить, что у меня своя жизнь, а у тебя — своя?!

— Да хватит тебе кричать, — благодушно сказал Макс. — Все же хорошо кончилось. Ну подумаешь, пара часов в реанимации. Чепуха. — Он уставился на мои грейпфруты и хищно втянул воздух носом: — Черт, как пахнут. Угостить не хочешь?

— Спроси у своего врача, можно ли тебе их. А то выяснится, что у тебя аллергия, ты помрешь, а меня обвинят в умышленном убийстве.

— Да ладно тебе.

— Пока твой врач не разрешит, даже не проси.

Макс тяжело вздохнул и набрал с чипа сообщение.

— Это апельсины, да? — уточнил он.

— Грейпфруты. И обязательно напиши, что это кларийские грейпфруты, они от обычных отличаются.

— Откуда это у тебя кларийские фрукты?