Леди-пират

— Вы ненавидите его, не так ли? — выдохнул учитель.

Мери кивнула: было бы смешно отрицать это после всего, что тут произошло.

— Отлично. Причины вашей ненависти мне не важны. Важно то, что я теперь знаю, как вы можете реагировать и действовать. Отныне пользуйтесь вашей ненавистью как стимулом, и я очень скоро сделаю вас одним из лучших клинков во всей Англии.

— Тобиас знает этот секретный прием?

Мэтр Дамлей тонко улыбнулся, глаза его излучали немыслимую гордость:

— Кроме вас, Оливер, он не известен никому. Это, так сказать, моя подпись. Вы достойны того, чтобы унаследовать ее в большей степени, чем кто-либо другой из моих учеников, тем более что вы — последний.

Мери поблагодарила учителя, преисполнившись гордости от того, какая честь ей была оказана. Теперь она с каждым днем старалась быть все более этой чести достойной и питала свою ненависть к мерзавцу Тобиасу сплетнями и слухами, которыми не уставала снабжать ее Дженни.

Таким образом она узнала, что Тобиас стал-таки поставщиком кораблей для короля Англии, Вильгельма Оранского, и за несколько лет превратился в одного из самых богатых и обласканных при дворе верноподданных Его Величества. Как и его клиенты, Тобиас теперь вербовал своих любовниц в среде самой что ни на есть знатной аристократии королевства.

Он торговал с Европой и Вест-Индией, используя свою добропорядочную деятельность в том числе и для того, чтобы осуществлять многочисленные и весьма выгодные, но незаконные торговые сделки. Этот негодяй выглядел теперь еще более представительным и самодовольным, и для Мери он превратился в символ того, что ей нужно уничтожить, чтобы выжить самой.

А Сесили между тем была воплощенной жизнерадостностью. Она потеряла место служанки, но ей было наплевать. Смеясь она говорила, что достаточно потрудилась в своей жизни, чтобы пойти теперь на содержание, тем более что, по мере того как подрастала Мери и все больше нравилась бабушке, ощутимо подрастало и пособие, назначенное матери такого чудесного «внука».

Мери научила мамочку читать и регулярно снабжала ее книжками, которые потихоньку таскала из библиотеки леди Рид. Дженни, со своей стороны, отдала ей ненужные в хозяйстве клубки шерсти, чтобы Сесили могла вязать и получать удовольствие от этого занятия. Каждый вечер, когда девочка возвращалась домой, превращался в настоящий праздник.

Единственной печалью Сесили оставался страх постареть. Она постоянно влюблялась и постоянно разочаровывалась в своих любовниках, которые бросали ее сразу же, как только женщина начинала надеяться, что в этот раз ее станут уважать куда больше, чем раньше. Бедняжка напрасно мечтала о мужчине, который поселил бы ее у себя: никто не мог выдержать долго эту особу с чересчур страстным нравом, которая, стоило удовлетворить ее все возраставшие со времен, когда Сесили получила столько привилегий, потребности, начинала устраивать скандалы из-за пустяков. В таких случаях она утешала себя тем, что проживает сейчас лучшие годы своей жизни и что ее дочь, переодетая в мужское платье, закончив обучение, прекрасно сумеет обеспечить их будущее.

Потому что Сесили не скопила ни единого пенни.

А не скопила под предлогом того, что Мери, которая растет в роскоши у леди Рид, не смогла бы вынести и дома никакой нужды, — значит, все следует тратить на наряды, еду и жилье, достойные ее положения опекаемой.

Если мать делилась с Мери своими тревогами, девочка утешала ее поцелуем. Как бы она ни выросла и чему бы ни научилась, ее не удастся разлучить с мамочкой, любовь которой дороже для нее любой золотой клетки.

3

У въезда в Лондонский порт Тобиас Рид вышел из кареты и, гордый своим величием, двинулся по направлению к пристани. Здесь у причалов выстроились многочисленные корабли, и, хотя час был совсем ранний, на палубах уже царило оживление. Как, впрочем, и на берегу — на пути Тобиасу встретилось примерно столько же богато одетых людей, сколько простых матросов или ротозеев всех возрастов, жалких на вид и одетых в лохмотья.

Повсюду громоздились бочки вперемешку с деревянными ящиками, набитыми домашней птицей, свиньями или вяленой рыбой… Пряные ароматы специй смешивались в воздухе с запахом соломы от только что смененных подстилок и водяной пылью. Под бдительным оком капитанов нагружались или разгружались трюмы торговых судов. Капитаны, все как один, стояли в непринужденной позе, чуть отставив ногу, опираясь рукой на отделанный искусной резьбой набалдашник трости, носы их были припудрены, а шляпы с перьями украшали собой низвергавшуюся из-под них лавину фальшивых белокурых кудрей.

Королевская осанка Тобиаса Рида обязывала встречных к любезному и почтительному приветствию, а он все шел вперед, огибая места мелких стычек, порой перераставших в бурные ссоры или даже драки, и уклоняясь от столкновений с портовыми воришками, которые, будучи застигнуты на месте преступления, кидались зигзагами наутек сквозь толпу, расталкивая всех подряд: моряков, зевак, пассажиров…