Леди Полночь

Рана у него на плече оказалась гораздо серьезнее, чем она ожидала: глубокий порез был окружен красным черномагическим ожогом, из-за которого целебные руны были почти бесполезны. Кристина срезала с Диего пропитанные кровью и потом доспехи и рубашку, которая была надета под ними.

Она принесла несколько полотенец и положила их на кровать, а еще одно намочила и вытерла кровь с лица и шеи Диего. Она наносила ему на кожу одну болеутоляющую руну за другой, одну целебную руну за другой, но он все равно ворочался всю ночь. Его черные волосы спутались и разметались по подушке.

Ни разу после отъезда из Мексики Кристина с такой ясностью не вспоминала о том, кем они были друг другу. Как сильно она его любила. Ее сердце обливалось кровью, когда он начал звать своего брата, когда он начал молить его: «Хайме, Хайме, ayúdame. Помоги мне». А потом он позвал ее, и это было куда хуже: «Cristina, no me dejes. Regresa».

«Кристина, не покидай меня. Вернись».

«Я здесь, – сказала она. – Estoy aqu». Но он не очнулся, и его пальцы комкали одеяло, пока он не провалился в беспокойный сон.

Кристина не помнила, когда заснула сама. Она слышала громкие голоса, которые доносились снизу, и шаги. Потом Эмма заглянула к ней, чтобы проверить, все ли в порядке, обняла ее и пошла спать, когда Кристина заверила ее, что все хорошо.

Но теперь в окно светило солнце, а Диего смотрел на нее ясными глазами, в которых не было и следа боли и жара.

– ¿Estás bien?[16] – прошептала она, почувствовав, как пересохло горло.

Он сел, и одеяло слетело с него. Кристина смущенно вспомнила, что на нем нет рубашки, и сконцентрировалась на том, что у него на груди остался след в том месте, куда ударила магия Малкольма. Прямо над сердцем, как раз там, куда наносят руну брака. След был фиолетовым, темнее, чем обычный синяк. Практически того же цвета, что и глаза Малкольма.

– Да, все хорошо, – немного удивленно ответил Диего. – Я в порядке. Ты была со… – Он опустил глаза и на мгновение напомнил Кристине того мальчишку, которого она знала в детстве: мальчишку, который держался в тени озорного Хайме и спокойно сносил все нагоняи и трепки. – Мне снилось, что ты была со мной.

– Я действительно была с тобой.

Кристина противилась желанию наклониться к нему и убрать волосы у него со лба.

– Все хорошо? – спросил он. – Я плохо помню, что произошло после нашего возвращения.

Она кивнула.

– Все прошло на удивление хорошо.

– Это твоя комната? – произнес Диего, осматриваясь по сторонам. Его взгляд упал на что-то позади Кристины, и он улыбнулся. – Вон ту штуковину я помню.

Кристина обернулась. На полке стояло árbol de vida, древо жизни – изящная керамическая подставка, увешанная глиняными цветами, лунами, солнцами, львами, русалками и стрелами. У корней сидел архангел Гавриил. Он прислонился спиной к стволу дерева, а к колену приставил щит. Это дерево было одним из немногих напоминаний о доме, которые Кристина забрала с собой, уехав из Мехико.

– Ты сделал его, – сказала она. – И подарил мне на день рождения. Мне тогда исполнилось тринадцать.

Диего наклонился вперед и положил руки на колени.

– Кристина, ты скучаешь по дому? – спросил он. – Хотя бы немного?

– Конечно, скучаю, – ответила она, смотря на изящный изгиб его сильной спины. Кристина помнила, как впивалась ногтями ему в лопатки, когда они целовались. – Я скучаю по родным. Я скучаю даже по пробкам в Мехико, хотя здесь порой не лучше. Я скучаю по еде – ты даже представить себе не можешь, что здесь называется мексиканской кухней. Я скучаю по тому, как мы с тобой ели jicaletas в парке. – Она вспомнила вкус порошка из лайма и перца, немного кислый и немного острый.

– А я скучаю по тебе, – сказал он. – Я скучаю по тебе каждый день.

– Диего…

Она пересела с кресла на кровать и коснулась его правой руки. Она была крупной и очень теплой. Кристина почувствовала холодок фамильного кольца у него на пальце. Они оба носили кольца семьи Розалес, но у нее по внутреннему ободку шел орнамент семьи Мендоза, а у него – семьи Росио.

– Ты спас мне жизнь, – сказала она. – Мне жаль, что я говорила с тобой так резко. Мне следовало лучше тебя понимать.

– Кристина…

Свободной рукой он коснулся ее волос, ее щеки. Кончики его пальцев скользнули по ее коже. Он наклонился к ней, давай ей возможность отстраниться. Но она не отстранилась. Когда он коснулся губами ее губ, она наклонила голову в поцелуе, ее сердце дрогнуло от странного чувства, что она одновременно движется к своему прошлому и к своему будущему.

Где-то, думал Марк. Где-то в доме. Джулиан сказал ему, что сложил все вещи, которые были в комнате у Марка, в кладовку в восточном крыле. Ему давно пора было вытащить их и снова обставить комнату, чтобы придать ей жилой вид. А это означало, что нужно найти кладовку.