Леди Полночь

Жюли Боваль, парабатай Беатрис, прошла мимо них с тарелкой крошечных бисквитов. На глазах у Клэри глава нью-йоркского клана вампиров, Лили, стянула с тарелки бисквит, подмигнула Бату и Майе и проскользнула к роялю, по пути обойдя Саймона, который беседовал с родителями Изабель – Робертом и Маризой Лайтвуд. Саймон был одет в темно-серый костюм и казался таким взволнованным, словно готов был выпрыгнуть из собственной кожи.

Джейс играл на рояле, его бархатный пиджак висел на спинке стула, а руки порхали над клавишами. Клэри не смогла не вспомнить, как впервые увидела его в Институте, когда он сидел к ней спиной и играл. «Алек? – сказал он тогда. – Алек, это ты?»

Лицо Джейса было серьезным и решительным, каким оно становилось лишь в те минуты, когда он делал что-то достойное его всецелого внимания: сражался, играл на рояле, целовал ее. Он поднял глаза, словно почувствовав на себе взгляд Клэри, и улыбнулся ей. Даже спустя все эти годы от его улыбки у нее по коже всегда бежали мурашки.

Она невероятно гордилась им. Они не меньше остальных удивились, что Конклав избрал их новыми руководителями Института, когда ушла Мариза. Им было всего по девятнадцать, и они полагали, что бразды правления перейдут к Алекс или к Изабель, но никто из них этого не хотел. Изабель стремилась к путешествиям, а Алек с головой ушел в организацию союза Сумеречных охотников и обитателей Нижнего мира.

Тогда Клэри сказала Джейсу, что они всегда могут отказаться от должности. Никто не мог заставить их возглавить Институт, тем более что они планировали объехать весь мир – Клэри бы рисовала, а Джейс сражался с демонами в необычных местах. Но ему хотелось этого. Клэри понимала, что в глубине души он считает, будто это способ отплатить тем людям, которых они потеряли на войне и не смогли спасти. Будто это способ отплатить за то, что им самим повезло, и они прошли войну, не потеряв почти никого из тех, кто был им дорог. За то, что вселенная подарила ему Алека, и Изабель, и Клэри, когда он полагал, что никогда не найдет лучшего друга, не обретет сестру и не сумеет полюбить.

Руководить Институтом было нелегко. Для этого требовалось все очарование Джейса и все умение Клэри поддерживать мир и находить союзников. В одиночку с этим не справился бы ни один из них, но вместе у них все получалось. Упорство Клэри служило противовесом амбициям Джейса, ее познания о жизни простецов уравновешивали его древнюю кровь и годы тренировок. Джейс был прирожденным лидером, он прекрасно строил планы и всегда первым понимал, кому и что удается лучше всего. Клэри же умела успокоить любого и была тем человеком, который в конце концов настоял на установке компьютера в Комнате Планов.

Лили шепнула что-то Джейсу на ухо – скорее всего, заказала песню: она умерла в двадцатых и всегда просила рэгтайм, – а затем развернулась на каблуках и подошла к одеялу, разложенному в углу. На нем сидел Магнус, к которому прильнул его сынишка Макс – трехлетний колдун с синей кожей. Вместе с ними на одеяле устроился еще один ребенок, лет пяти, – юный Сумеречный охотник со спутанными черными волосами. Смущенно улыбнувшись, малыш взял книгу, протянутую Магнусом.

Возле Клэри вдруг появилась Беатрис.

– Где Изабель? – прошептала она.

– Она хочет выйти эффектно, – шепнула ей в ответ Клэри. – Ждет, пока все соберутся. А что?

Беатрис многозначительно взглянула на нее и кивнула на дверь. Через несколько секунд Клэри уже шла за ней по коридору, приподняв длинную юбку, чтобы не наступить на подол. По пути она заметила свое отражение – в зеркале мелькнуло платье цвета молодой травы.

Джейсу нравилось, когда она надевала зеленое, и цвет подходил к ее глазам, но когда-то она его не слишком жаловала: всякий раз, надевая зеленое, она вспоминала о своем брате Джонатане, глаза которого стали зелеными перед смертью.

Когда он был Себастьяном, его глаза были черными. Но это было давно.

Беатрис привела ее в столовую, которая была полна цветов – голландских тюльпанов. Они стояли повсюду: на стульях, на столе, на серванте.

– Их только что доставили, – произнесла Беатрис таким зловещим голосом, словно перед ними были не цветы, а бездыханное тело.

– Так, и в чем проблема? – спросила Клэри.

– У Изабель аллергия на тюльпаны, – донесся голос из темноты.

Клэри вздрогнула. На стуле у дальнего конца стола сидел Алек Лайтвуд. Он был одет в свободную белую рубашку и черные брюки со стрелками и держал в руке желтый тюльпан, от которого один за другим отрывал лепестки своими длинными пальцами.

– Беатрис, ты не оставишь нас с Клэри наедине?

Беатрис кивнула, обрадовавшись, что проблему теперь решать не ей, и выскользнула из комнаты.

– Что случилось, Алек? – спросила Клэри, шагнув ближе к нему. – Почему ты здесь, а не со всеми?

– Мама сказала, что к нам может заглянуть Консул, – мрачно ответил он.

– И? – непонимающе произнесла Клэри. Алек явно не был преступником в бегах.

– Ты ведь знаешь о Рафе? – спросил он. – Ты знаешь подробности?