Леди Полночь

– Если ты переживаешь за Марка, не стоит. У него в жизни настоящий кавардак. Я ведь знаю. Не стоит все усложнять.

– Не в этом дело. Я переживаю не за Марка. – Джулиан закрыл глаза и словно молча сосчитал до десяти. Когда он снова посмотрел на Эмму, его зрачки напоминали огромные черные круги в синей окантовке. – Лучше бы это было так. Но дело не в этом.

«Может, у него галлюцинации?» – с ужасом подумала Эмма. Казалось, его слова не имели никакого смысла.

– Я должна вызвать Безмолвных Братьев, – сказала Эмма. – И плевать, если ты возненавидишь меня до конца жизни или расследование отменят…

– Прошу тебя, – с отчаянием в голосе произнес Джулиан. – Просто попробуй еще раз.

– Еще раз? – повторила она.

– Ты справишься. Ты вылечишь меня, ведь мы парабатаи. Мы вместе навсегда. Я однажды сказал тебе это, ты помнишь?

Эмма настороженно кивнула, не отнимая руки от телефона.

– Руна, начертанная парабатаем, особенно сильна. Яд на этой стреле не позволяет использовать целебную магию, но ты, Эмма, сможешь. Ты сможешь меня вылечить. Мы парабатаи, а это значит, что вместе мы способны на… невероятные вещи.

Кровь была уже на джинсах Эммы, на ее руках и на ее майке, и рана продолжала кровоточить, не закрываясь. Она была как неуместный разрыв на гладкой коже.

– Попытайся, – прошептал Джулс. – Попытайся… Ради меня?

Этот вопрос пробудил в Эмме воспоминания. Она услышала голос мальчишки, которым Джулс был когда-то, когда он был младше, тоньше, ниже и храбро закрывал грудью братьев и сестер в Зале Соглашений в Аликанте, пока его отец наступал на них с обнаженным клинком.

Она вспомнила, что Джулиан сделал тогда. Что он сделал, чтобы защитить ее, чтобы защитить их всех: ведь он всегда готов был пойти на все ради их безопасности.

Эмма отложила телефон и взяла стило, обхватив рукоятку так крепко, что она впилась ей во влажную от крови ладонь.

– Джулс, посмотри на меня, – сказала она, и их взгляды пересеклись.

Она прикоснулась стилом к его коже и на мгновение замерла, просто дыша, дыша и вспоминая.

Джулиан. Он был в ее жизни столько, сколько она себя помнила. Они вместе брызгались водой в океане, вместе строили замки из песка. Он часто клал свою руку поверх ее, и они удивлялись, насколько разными были их пальцы. Джулиан пел за рулем, ужасно, не попадая в ноты, осторожно вынимал у нее из волос запутавшиеся листья, ловил ее в классе, когда она снова и снова падала, падала, падала во время упражнений. Когда она впервые после клятвы парабатаев в ярости ударила кулаком по стене, разозлившись, что новый прием никак не выходит правильно, он подошел к ней, обхватил ее, дрожащую, руками и сказал: «Эмма, Эмма, не делай себе больно. Я ведь тоже чувствую твою боль».

Казалось, в ее груди что-то треснуло, и она лишь надеялась, что этого не было слышно. По венам заструилась чистая энергия, Эмма заскользила стилом по груди Джулиана, выписывая изящную форму целебной руны. Рука Джулса опустилась ей на талию, и он прижал Эмму к себе, стиснув зубы.

– Не останавливайся, – сказал он.

Эмма не могла бы остановиться, даже если бы захотела. Стило, казалось, двигалось само собой, а Эмму ослеплял калейдоскоп цветных воспоминаний о Джулиане. Солнце, Джулиан спит на пляже в своей старой футболке, а она не хочет его будить, но он все равно просыпается на закате, и сразу ищет ее глазами, и не улыбается, пока не видит, что она совсем рядом. Разговоры допоздна и сцепленные руки на рассвете. Когда-то они были просто детьми, которые вместе блуждали в темноте, но теперь они стали другими, они стали ближе и сильнее, и Эмма чувствовала, что ей никогда не объять их связь, что она понимает лишь ее отчасти. Она закончила руну, и стило выпало у нее из пальцев.

– О, – тихо выдохнула она.

Руна как будто светилась мягким огнем. Джулиан тяжело дышал, его живот часто поднимался и опадал, но кровотечение остановилось. Рана закрывалась, затягивалась прямо на глазах.

– Тебе больно?

Лицо Джулиана озарила улыбка. Должно быть, он забыл, что прижимает Эмму к себе, держа ее за талию, и не убирал руку.

– Нет, – ответил он приглушенным голосом, словно говорил в церкви. – Ты справилась. Ты меня излечила. – Он смотрел на нее так, будто видел перед собой настоящее чудо. – Эмма, боже мой, Эмма…

Эмма положила голову ему на плечо, и напряжение пропало. Джулиан обхватил ее руками.

– Все хорошо. – Он погладил Эмму по спине, заметив, что она дрожит. – Все в порядке, я в порядке.

– Джулс, – прошептала она.

Его лицо было совсем близко. Из-под кровавых разводов у него на скулах выглядывали крохотные веснушки. Она чувствовала его тело, живое, полное энергии, и ощущала, как бьется его сердце и как горит его кожа под действием руны ираци. Ее собственное сердце выпрыгивало из груди. Она обняла Джулса за плечи…

И передняя дверца машины распахнулась. Внутрь ворвался свет, Эмма отпрянула от Джулиана. На пассажирское сиденье плюхнулась Ливви.