Леди с дубиной

– Вегетарианка-шмегитарианка, – безуспешно пытаясь сохранить грозный вид, проворчала Зильда, но сердечная теплота сама собой струилась из глаз заботливой женщины. – Держи вот, чайку горячего испей и хлебушком закуси, – едва достающая мне до пояса кухарка протянула походный котелок, источающий пряный аромат трав, и пару краюшек подсохшего хлеба, – остолопы синие всё одно от него нос воротить будут, а тебе польза.

– Спасибо большое, – меня слегка обескуражила неожиданная забота.

– Не боись, не было в посуде этой мяса. Даже на костре на другом держала, – заметив моё замешательство, поспешила добавить Зильда. – Хорошая ты девочка, жаль, росточком великовата… Да ты кушай-кушай, – удовлетворённо кивнула женщина, разглядев мою благодарную улыбку, и пошаркала обратно к лагерю.

Вновь оставшись наедине с собой, я задумчиво вглядывалась в окончательно загустевшую темень и мерно ползущие языки болотных испарений. Несмотря на мрачный пейзаж и пережитое за день, во мне впервые в жизни зародилось необычное чувство удовлетворения и ощущение правильности происходящего. Оно зажглось, словно пламя свечи в руках престарелого библиотекаря, для успокоения души пожелавшего глубокой ночью окинуть взглядом свои скромные владения. Будто в продолжение этой мысли, в тягучем сумраке, посреди непроходимых топей, возник крохотный оранжевый огонёк, несмело трепещущий в темноте. Вслед за ним второй – фиолетовый. Третий, четвёртый, пятый – разноцветные огоньки, вспыхивая один за другим, разлились яркими красками по черному покрывалу болот. Сперва не спеша, затем плавно ускоряясь, цветные точки приходили в движение, образуя замысловатый калейдоскоп блуждающих искорок.

– Правда, красиво? – рядом со мной на соседний чурбачок усаживался давешний проводник в кожаной куртке.

– Да, очень – кивнула я, отчего-то совсем не удивившись его появлению.

– Светлячки – колоратус луминариас, проснулись. Ночная жизнь на этих болотах намного богаче дневной. Смотри, сейчас самое завораживающее начнётся…

Беспорядочное кружение огоньков постепенно превращалось в удивительный танец узоров. Точно подчиняясь воле неведомого мага-дирижёра, мягко покачивались многослойные радужные волны. Вращались красочные сферы, складываясь в живой орнамент, образованный скоплениями светящихся жучков.

– Просто волшебно… Никогда не доводилось читать о подобном!

– Действительно волшебно, каждую ночь этим любуюсь, околдовывает, как первый раз. Только смотри, не обманись красотой этого безмятежного вальса. Ночь здесь не только богаче, но и много опаснее дня. Видишь там чёрное пятно дрейфует, разгоняя луминариев? Это выползень гадючий охотится, но он сюда не полезет, очень уж берег для него крут. Хорошо хоть гнездо камнетопов вчера разорили, вот они бы нами не побрезговали.

От этой незамысловатой беседы или, быть может, из-за аромата свежезаваренных трав, меня охватило удивительное спокойствие. Захотелось поведать всю свою историю, все печали и тревоги последних дней этому низкорослику, но как часто бывает у меня в таких случаях, внезапно пропали все слова. Осталось только ощущение тишины в голове. Вероятно, приняв моё молчание за нежелание поддерживать беседу, молодой человек поднялся:

– Ладно, спать пора. Пойду я. И ты отдохни, гигантесса, а то твоим синякам под глазами любой вурдалак позавидует.

– Доброй ночи, – непроизвольно ответила я, изрядно удивившись двум вещам: тому, что он знает, как называются женщины моего рода, и тому, что появились синяки под глазами, раньше у меня такой проблемы не водилось.

В любом случае, человек прав, мне следует хорошенько отдохнуть. Через полчаса вынесенный пирожкам приговор был успешно приведён в исполнение, а котелок с чаем показал дно. И я отправилась на поиски удобного места для ночлега.

Вернувшись в лагерь, застала уже спящего гнома, заботливо укрывающего собой свёртки с алхимическими агрегатами, снятые на ночь с ослика. Сам хвостатый флегматик пополнил собой ряды тяжеловозов и гордо жевал верёвку коновязи. Может, ему витаминов каких не хватает, что он то верёвки, то пергаменты с объявлениями жует?

Решение этой, безусловно увлекательной, медицинской задачи разумно отложить на утро, а вот более насущную – где спать, пора решать незамедлительно. Ибо сон догнал меня и самым непристойным образом заманивал в свои объятия. Лезть в одну из палаток с моим ростом – только себя мучить, да и задавлю ещё кого-нибудь ненароком. Извиняйся потом.

Спать под открытым небом я, конечно, привыкла, но тучи, затянувшие небо, намекали на то, что стоит иметь над головой что-нибудь менее промокаемое, чем надежды на хорошую погоду. В тусклом свете костров взгляд мой упал на стоящий чуть в стороне тент с тюками. Что там проводник говорил? Не заходить за него? Вот, пожалуй, и не буду – лягу под ним. Места вроде бы там достаточно. Забравшись под навес, убедилась, что проводник не обманул – сигнализация не сработала, и никто не бежал меня разделывать. Стоило улечься и закрыть глаза, как сон, бесстыжий наглец, овладел мной – видно, сказалась усталость дня.