Леди в черном

Если бы нашим героем являлся римский император Нерон, появление в его спальном шатре лошади сошло бы за сексуально-историческую реконструкцию, помнится, было у него с любимым конем что-то такое… Но Ахиллес в подобных гнусностях не замечен. Вроде бы.

Серега, видимо, тоже честно попытался увязать в одном контексте Ахиллеса и лошадь, поэтому неуверенно спросил:

– А в этом вашем представлении у героя не было коня?

– Блин, где ты раньше был, Лазарчук! – Я расстроилась. – Я чуть голову не сломала, придумывая концепцию мини-шоу, а ведь реально можно было решить вопрос одним конем! Вернее, двумя.

Я задумалась, запоздало сочиняя альтернативный сценарий представления.

– Давай вслух, – попросила Ирка.

А меня же упрашивать не надо – я всегда рада устранить чью-то литературную безграмотность.

– По мифам, у Ахиллеса были кони, пятнистый и рыжий, их звали Балий и Ксанф. Он взял их на Троянскую войну и вместе со своими доспехами одолжил Патроклу, когда тот повел мирмидонян в бой. Патрокл погиб, верные кони вернулись к хозяину, и тот стал упрекать их за то, что они не вынесли Патрокла из битвы живым и невредимым. Тогда Ксанф напомнил Ахиллесу, что вообще-то Патрокл погиб вовсе не по их вине…

– В смысле – Ксанф напомнил? Он же конь? – перебил меня Лазарчук.

– Вот именно! Прикинь, как это впечатляет – говорящий конь! Такую сцену можно было разыграть, но мне это не пришло в голову, к сожалению, – посетовала я.

– Так, стоп машина. В смысле, стоп конь. – Ирка потерла лоб. – Мне кажется, мы слишком отвлеклись на лошадь. Предлагаю признать, что у нее алиби, и далее не идти по неверному следу копыт. Хотя все эти разговоры Ахиллеса с его конями, конечно, очень познавательны. – Подруга спохватилась, что надо похвалить меня за экскурс в древнегреческую мифологию.

– Действительно, я услышал кое-что интересное, – неожиданно поддержал ее Серега. – Ты сказала, Ахиллес перед битвой с микродонами… мирмиладами… как там их?

– Мирмидонянами.

– Точно, с ними. Он одолжил свои доспехи Патрону… или Петролу?

– Патроклу!

– Ага, ему. Все свои доспехи? И шлем?

– Наверное, и шлем тоже – было бы как-то нелепо и мелочно одалживать некомплектное снаряжение, не находишь? Но это же происходило в мифе, а не в нашем шоу.

– Так что у Патрокла тоже алиби, – нетерпеливо заключила Ирка. – Давайте уже закончим с мифами и перейдем к реальной истории. Я что хотела спросить: Сережа, а камеры на площадке не видели шатер?

– Это Ленке виднее, она как раз была рядом с камерой.

– Не увиливай, ты прекрасно понял мой вопрос! – Подруга рассердилась. – Камеры наблюдения, которые имеются на территории.

– И, главное, помост под ним! – уточнила я, напомнив: – Ворюга с шлемом наверняка вылез из-под помоста где-то в тылу шатра – с фасадной части мы его увидели бы.

– Все-то вы знаете. – Полковник допил свой тархун и поморщился: не то напиток ему не понравился, не то наша сообразительность. – Да, есть там камера, в обзор которой попадает шатер, причем именно сзади. Но только сам шатер, помост под ним не виден, картинка слишком крупная.

– Так у помоста какая высота – полметра, метр?

– Восемьдесят сэмэ, я вчера измерила, – доложила Ирка и светски объяснила персонально Лазарчуку – мне-то и так все было ясно: – Случайно в сумке портновская лента завалялась, дай, думаю, измерю что-нибудь.

– Восемьдесят сэмэ – это примерно столько? – я установила в воздухе ладонь, как верхнюю дощечку ростомера.

– Столько. – Ирка нажала на мою руку, немного ее опустив.

– Значит, ворюга, когда вылез из-под помоста и распрямился, должен был попасть на камеру верхней частью! – рассудила я и требовательно посмотрела на Серегу, подозревая, что теперь он утаивает от нас информацию.

– Должен был, – согласился он. – Если только не бежал на четвереньках.

– Мы уже договорились, что лошадь вне подозрений! – возмутилась Ирка.

– Лошадь гораздо выше восьмидесяти сэмэ! – обиделся за нее Лазарчук.

– Тогда это пони, – согласилась подруга и спохватилась: – В смысле, их тоже не подозреваем!

– Короче, попал кто-нибудь на камеру в тылу шатра? – Я вернулась к вопросу.

– Да много кто попал, – меланхолично поведал полковник, вылавливая из своего стакана веточку зелени. – Пять человек. Хотя слово «человек» тут не вполне подходит. Инопланетяне! Два мелких черных с большими зубастыми бошками, один долговязый синий, в трусах и бусах, здоровый, как лось, потом еще зеленый задохлик, лысый и лупоглазый, и второй зеленый, но другой.

– Они все другие, – заметила я. – Слово Alien, которым принято называть инопланетян, так и переводится с английского: другой, чужой.

– О, в ком-то проснулся филолог! – Ирка закатила глаза.

– Другой зеленый – значит не совсем такого цвета, – попытался объяснить Лазарчук.

– Не совсем такой цвет – это оттенок, – не успокоилась я.

– Филолог, усни! – потребовала подруга.

– Не придирайся к словам! – обиделся Серега. – В суть вникни: тот зеленый, который другого оттенка, был в халате и с палкой. И с большими ушами.

– Как у Чебурашки? – заинтересовалась Ирка.

– Как у летучей мыши! Большие заостренные уши-локаторы, чуток мохнатые.