Леди в красном

Колин услышал шум и, подняв глаза, увидел собаку, которая уселась в дверном проеме гостиной. Вскользь он подумал о том, как она проникла в дом. До этих пор Шеп отказывался покидать свой пост на крыльце, если только не сопровождал его к бухте. Но в нынешнем состоянии Колина эта мысль исчезла, едва успев появиться.

Он уставился на бутылку коньяка, которую держал в руке. «Реми Мартен». Бутылка была не откупорена, вокруг горлышка лежал слой пыли. «Просто позор позволить ей пропасть», — подумал Колин. Он повернул крышку. Когда печать, поддавшись, заскрипела, чувства его обострились. Он плеснул коньяку в стакан, который нашел на верхней полке шкафчика, и, почувствовав знакомый резкий запах, ощутил приятное возбуждение, словно алкоголь уже попал в кровь. Он поднес стакан к губам, когда вдруг снова взглянул на собаку.

Казалось, Шеп смотрит на него с укором.

— Чего ты смотришь? — спросил Колин. — Никогда не видел, как кто-то напивается?

Шеп поднял голову и тихонько заскулил. Колин почувствовал покалывание в шее и на какое-то мгновение отчетливо представил, что это дух его деда забрался в собаку. А что бы в такой ситуации решил Уильям? Несомненно, внук разочаровал бы его не меньше, чем сын.

Взгляд Колина привлек портрет над камином.

— И ты туда же? — спросил он женщину, которая с загадочной улыбкой глядела на него сверху вниз. В мягком свете лампы она казалась живой, и у него возникло ощущение, что если бы он прикоснулся к портрету, то почувствовал бы тепло ее тела.

Призраки… Мир полон их, и лучше смириться с этим, чем быть обреченным всю жизнь спотыкаться, пытаясь пройти мимо. «За тебя, моя дорогая», — молча провозгласил он. Отчетливее всего он ощущал дух своей жены. Да, Надин поняла бы все насчет Эллис. И она знала его достаточно хорошо, чтобы понимать и то, что этого никогда не будет. Что мог он предложить Эллис, кроме своих профессиональных услуг, когда едва ли знал, что делать с собственной жизнью?

Ободок стакана, который он поднес к своим губам, был для него сладчайшим из поцелуев, а насыщенный аромат, заполнивший его ноздри, манил сильнее, чем любой парфюм. Он закрыл глаза и в состоянии, близком к экстазу, уже готов был опрокинуть содержимое стакана в рот, как вдруг замер. Внезапно он отчетливо увидел все происходящее со стороны, глазами независимого наблюдателя. «Ты можешь находить этому любые объяснения, — сказал другой, трезвомыслящий Колин, — но на самом деле все сводится к тому, что ты просто ищешь оправдание своему пьянству».

Дрожащей рукой Колин медленно опустил стакан. Поспешно, пока не передумал, пошел в кухню и вылил его содержимое в раковину. Потом долго стоял, согнувшись и вцепившись в край стола. Он испытывал слабость, словно после изрядной дозы спиртного. Его переполняло отчаяние. И не только оттого, что он мог полностью разрушить эффект от девяти месяцев воздержания, но и потому, что в душе сожалел о том, что вылил коньяк в раковину.

Испытывая отвращение к самому себе, он отвернулся и поплелся в гостиную, где тяжело рухнул на диван. Он знал, что должен позвонить своему куратору, но у него, казалось, не было сил даже поднять телефонную трубку. Он думал о том, как протянет до следующего собрания анонимных алкоголиков, как вдруг глухой собачий скулеж отвлек его от этих мыслей. Он повернулся и обнаружил, что Шеп стоит рядом, глядя на него полными беспокойства глазами. Пес потерся носом о Колина, и, не дождавшись ответной ласки, положил лапу ему на руку. Колин рассеянно почесал его между ушей и усталым голосом сказал:

— Да, я знаю. Я тоже скучаю по своей жене. Но сейчас остались только ты и я. Друзья по несчастью, ведь так?

С ворчанием, которое можно было расценить как знак согласия, собака устроилась на коврике. Мысли Колина обратились к Эллис и тому, как здорово они провели сегодня время, особенно в постели. Пока размышления не испортили ему настроение.

Он чуть не подскочил от неожиданности, когда внезапно зазвонил телефон. Он подумал, что это могла быть Эллис, и его настроение поднялось, пока он шел к телефону.

Но это была не Эллис. Это был ее сын. Судя по голосу, Джереми находился в состоянии, близком к панике.

— Я не знал, кому еще звонить! Мамы нет дома, а с отцом я не могу связаться. Беда, мистер МакГинти. Настоящая беда…

Его растерянность произвела на Колина, как ни странно, успокаивающий эффект. Он заметил, что говорит хладнокровно и властно:

— Успокойся. И расскажи, что произошло.

На него обрушился целый поток слов:

— Мой дядя Гарри… он… он… он словно сошел с ума или что-то вроде того. Он засел там с пистолетом и сказал, что застрелит любого, кто попытается к нему приблизиться. — Он вздохнул. — О господи… Такое впечатление, что все повторяется снова. Как когда моя мама… — Джереми замолчал на полуслове.

— Хорошо, теперь вдохни поглубже и расскажи мне все с начала. — Колин старался говорить негромко и убедительно.